– hАйрик (Отец), отец дяди Зино сейчас в небесах?
– Да, дитя мое.
– Выше этих гор?
– Да, сладкий.
– Он герой?
– Да…
Вопросы из уст моего четырехлетнего сына Ваhе (Ваге) по дороге Карвачар – Тонашен кажутся таинственными и сакральными.
К поездке в Арцах я давно подготовил детей. Они с нетерпением ждали и считали оставшиеся до поездки дни.
– Отец, осталось восемь дней? – спрашивает Левон, мой старший сын.
Обратный отсчет мы начали за 22 дня. Пошедший в этом году в школу сын, кажется, придает урокам очень большое значение. Он с нетерпением ждал, когда же перестанут рисовать палочки и галочки, и начнут изучать букварь, дойдут до буквы “а”. Переживал, как бы дни поездки в Арцах не совпали со столь долгожданным уроком. Повезло ему. Еще до поездки он успел выучить четыре буквы. По дороге гордился перед всеми: “Я уже четыре буквы знаю – а, у, с, р”.
– Отец, а ты говорил, что на войне победили армяне. А кто убил отца дяди Зино? – продолжает Левон начатый младшим братом разговор.
– Да, балес, мы победили. Но война и победа не бывает без жертв, туркам тоже удавалось убивать людей. Отец Зино всегда воевал на самых опасных участках. Он всегда шел впереди своих бойцов, потому и погиб.
– Но ты говорил, что он был в вертолете…
– Верно. Турки увидели, что армянские воины летят в вертолете, выстрелили снизу…
– Отец, а дедушка тоже здесь воевал с турками, или в другом месте?
– И здесь, и в другом месте, – отвечаю.
Этот ответ откровенно нравится моим сыновьям. Они начинают другими глазами смотреть на окружающие нас леса и горы. Воодушевление детей очевидно. У всех сидящих в машине настроение поднимается. Чувствуется, все ждут очередного вопроса мальчиков.
– Дядя Мукуч, а ты знаешь, что мой дед – воин? – спрашивает мой младший сын у едущего с нами в машине Мкртыча Тонояна.
– А ты знаешь, что дядя Мукуч тоже здесь воевал? Вон с тех гор пришли, и всех находящихся здесь турок убили. А кто успел, тот убежал, – отвечаю я вместо Мкртыча.
– Вместе с моим дедушкой воевал?
– Конечно, – отзывается Мкртыч.
Воодушевление детей становится еще более ощутимым. Мой младший сын Ваге то и дело просит фотоаппарат у едущего с нами другого товарища, Микаэла Яланузяна, и ежеминутно фотографирует открывающиеся из окна машины прекрасные пейзажи.
– Хочу маме показать, – объясняет Ваге, – пусть увидит, где я был. И дедушке покажу.
Вот так, с хорошим настроением, ехали мы в Тонашен. 24 октября в воинской части, расположенной там, должна была состояться официальная церемония открытия памятника легендарному азатамартику (Воину-освободителю) Шагену Мегряну. Я давно ждал этого события. Чувствовал внутреннюю гордость от того, что лично знал Шагена и дружу с его сыном, от пройденного отцом вместе с Шагеном пути и других подобных мыслей.
За несколько дней до открытия памятника я был в Москве, на церемонии обручения Зинавора Мегряна. Думал, что в последнее время у него все время приключаются значимые события, постоянно что-то примечательное происходит с ним и вокруг него. Пытался понять его переживания, чтобы лучше понять друга…
Еще в Москве Зино говорил мне, что отвезти сыновей в Тонашен мне будет очень трудно.
– Малы еще. Два дня в снегах, как ты будешь беречь их? – спрашивал – беспокоился Мегрян.
– Они – парни. Хотят ехать. И я очень хочу… Словами детей не воспитаешь. Пусть приедут, увидят, узнают, прочувствуют.
Зинавор молча улыбается. Очевидно, что не может и не хочет спорить с моими аргументами. Я тоже доволен.
По дороге Карвачар – Тонашен мысли мечутся с молниеносной быстротой.
Ночью остались в Карвачаре, в пока еще недостроенном доме моих хороших друзей Давида и Тамар. Сыновья мои вначале сильно удивились: как можно жить в такой квартире? Ваге без конца советовал молодой паре: – “Живите по найму, пока это достроите”, “Стены покрасьте”, “Постелите что-нибудь на пол”. В свою очередь Левон, вооружившись ручкой и бумагой, чертит будущую мебель дома Тамар и Давида. Перед отъездом мальчик обращается к Тамар и говорит:
– Ваш дом разрушен, но очень хороший. Я люблю ваш дом. Спасибо…
По дороге думаю, что их дом на самом деле мог быть намного лучше. “Неправильно они делают. Живщий в Карвачаре должен быть еще и земледельцем, и животноводом. Землю только так благоустраивают и облагораживают. А тем более в поселении вроде Карвачара. Если только работать учителем или писать статьи для сайтов, ничего не получится. Наверное, это и есть причина того, что они даже курочек не держат. Очень неправильно это”, – размышляя сам с собой, веду машину к Тонашену.
Затем меня посещают другие мысли. “Дороги нужны в этих краях. Людей надо воодушевлять и подбадривать”, – думаю я, одновременно вслушиваясь в разговор моих товарищей – Мкртыча и Микаэла. Вообще, надо бы отметить, что оба они – очень интересные собеседники. Ребята, в прямом смысле слова, замечают все в нашей жизни. И, что самое важное, они имеют свое видение решения имеющихся у нашего общества проблем. Их разговоры, нередко напоминающие споры, очень интересны и наполнены смыслом. Думаю про себя, что давно не принимал участия в подобных спорах. Моя рабочая атмосфера, кажется, выработала в моем мышлении другой лексикон для обсуждения проблем. Факт, который слегка беспокоит меня. “Все в порядке, – успокаиваю я сам себя, – так тоже бывает”.
Разговор ребят время от времени прерывается, то из-за вопросов и вмешательства детей, то из-за разных воспоминаний, пробуждаемых проезжаемой местностью.
– В Матагисе много пришлось воевать. Вон оттуда спустились, остановись, сфотографирую эту местность, ребятам покажу. Они захотят увидеть, – говорит Мкртыч и выходит из остановленной машины.
Чувствуется, что он уже не с нами, а мысленно ушел лет на двадцать назад. Его лицо и взгляд подсказывают, что он продолжает какой-то незавершенный спор. Ругается с друзьями, шутит, всем сердцем переживает потерю друзей. То вздыхает тяжело, то со смехом что-то рассказывает о былом.
– Это Арегасар (Солнечная гора)… Цул (Бык, – прозвище другого нашего павшего героя – Армана – Г.М.-Ш.) вон на том склоне погиб. Столько говорил Леве, чтобы и меня с ними взяли. Я не был согласен, чтобы мы обошли гору… А мы вот с этой стороны вошли в село, – увидев панораму Матагиса, Мкртыч вспоминает другой эпизод…
Двухдневная поездка проходит словно одно мгновение. Тысячу проблем обсудили, тысячу решений нашли и, вот, последний спуск, и перед нами возникает воинская часть Тонашена. Внизу праздничное настроение. Военный оркестр играет разные марши, бойцы проходят стройными рядами и приветствуют президента Республики Арцах Бако Саакяна, министра обороны Мовсеса Акопяна, главу епархии архиепископа Паргева Мартиросяна, родных и близких Шагена, собравшихся со всех концов света гостей. В воинской части настоящий праздник. А в самом центре этого праздничного настроения он, Шаген Мегрян. Все преисполнены духом Героя, все воодушевлены дыханием его светлой жизни…
Взяв за руки сыновей, я иду к только что официально открытому памятнику Герою, на ходу приветствуя встречавшихся на каждом шагу в Тонашене друзей,
– Отец дяди Зино вот таким был? – спрашивает Ваге, увидев бюст Героя.åЧуть в стороне стоит Зинавор, гордо держа в руках орден отца. В этот день президент Республики Арцах Бако Саакян присвоил Шагену звание Героя Арцаха. Чувствовалось, что мой друг пребывает в смятении. Он окружен десятками друзей, многими другими людьми, желающими поздравить его. Рядом с ним стоят представители высшего руководства Арцаха. У президента, министра обороны, его святейшества… у всех в глазах чувство гордости и удовлетворения. Очевидно было, что их еще более воодушевляли искренняя радость Зинавора, братьев Шагена, его боевых друзей. Как будто они освободились от большого долга.
Вместе с сыновьями подходим к памятнику: возлагаем цветы к постаменту и подходим к Зино.
Разговор был очень коротким.
– Поздравляю, брат!
– Спасибо, что приехали.
А затем Зинавор полностью отдался детям. Их разговор был очень шумным и веселым. А мне оставалось лишь повернуться к Шагену и выдохнуть то единственное слово, которое я смог выговорить: “СПАСИБО!”
Грант МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН