Мы должны вернуться к Масису

(монолог бывшего бакинца)

Святое армянское слово hАйреник принято переводить на русский как Родина. Но точнее смысл его передает вы­сокое русское слово Отечество – земля отцов, откуда идут твои корни, что принято называть исторической Роди­ной. А слово Родина, больше под­ходит для перевода с армянского слова Цнндавайр – место рождения.

Так, для миллионов моих соотечественников, раз­бросанных по всей матушке-земле, родиной является весь мир, но Отечество у всех нас одно – Армения, независимо от того, ощущает ли себя армянином оторванный от Отчизны армянином, или нет. С ощущением причастнос­ти к Отечеству я рос в столице Советского Азербайджана – Баку, глубоко переживая всем чаяниям родной Армении. И всегда считал себя сначала армянином и только потом бакинцем.

Армяне веками проживали в Баку и наряду с другими наро­дами проживающими там, внесли огромный вклад в эко­номическое, политическое и культурное развитие этого го­рода. Бакинцы жили, трудились и искренне дружили, невзирая на национальность.

Но в то же время в много­национальном Баку причудли­во переплелись и лицемерный советский интернациона­лизм, оборачивающийся иног­да манкуртным космополитиз­мом, и порой наивный, порой истинный патриотизм разных этнических групп, и бытовой национализм, часто перехо­дящий в оголтелый шовинизм «титульной нации» республики. В этих условиях другим нациям трудно было сохранять национальную самобытность и родной язык. Постепенно ут­рачивали родной язык и бакинс­кие армяне.

Живя в армянской среде, где большей частью говорили по-русски, я был лишен возможности овладеть армянс­ким языком. Стремясь на­учиться родному языку, я са­мостоятельно принялся за изу­чение армянского алфавита. Возможно, это символично, что первыми буквами, кото­рые я открыл для себя, были буквы в слове Масис. Оно зо­лотом было написано на кра­сивой пачке популярных тогда армянских сигарет. Русское написание этого слова содержало те же буквы МАСИС, и, сопоставляя русскую и армянские надписи, я распознал первые четыре буквы. Таким же спосо­бом, я распознал буквы в сло­вах Арарат, Ереван, hАйастан, затем в фамилиях деятелей армянской культуры, изображенных на почтовых марках СССР 60-х годов: Комитас, Туманян и т.д.

Так, постепенно, я познал алфавит великого Маштоца. Ознакомившись по самоучи­телю с основами армянской грамматики, я, для упражнений, сочинял с помощью словарей, наверное, смешные своим несовершенством стихи. Но к своему стыду и боли, я по сей день не научился хорошо говорить на родном языке. Однако это не мешает мне оставаться армянином.

Впервые посетив в юности Ерева, я с восторгом сопри­коснулся с памятниками исто­рии и культуры Армении. Со­вершенно потрясли меня скор­бный Цицернакаберд и величественный Матенадаран, воплощающие глубину трагедии и величие духа нашего народа.

Став старше, каждый год я приходил 24 апреля в бакинс­кую Армянскую церковь. И хотя по понятным причинам здесь не проводилась служба по жертвам геноцида, я сам, ставя свечи, мысленно отда­вал им дань памяти. Приходил я сюда и в другие дни, чувствовал себя здесь ближе к своей нации.

В школьные годы книги Раффи, Мурацана, С.Зорьяна приоткрыли мне героические страницы нашей истории, пробудив неугасимый инте­рес к ней. Тогда я еще не имел специальных книг по истории Армении и надеялся, что найду сведения о ней в учебнике «История СССР». Но в этом учеб­нике, всего на трех страницах в одном разделе, были объе­динены сведения об истории и культуре Закавказья и Сред­ней Азии, с древнейших вре­мен до Средних веков. А све­дения о литературе этих ре­гионов ограничивались упоми­нанием Ш.Руставели, Низами и Алишера Навои. Об армян­ской же литературе – древней­шей из литератур народов СССР, не было ни слова.

Не удивительно, что при таком преподавании истории СССР, у большинства граждан этой страны было весьма смутное представление об истории на­родов ее населяющих. А этническое разнообразие их упрощалось до формулы «русские и не русские». Интерес «не русских» (а в республиках СССР и не титульных наций), к истории своего народа и, тем более, рассуждения о ней, считались проявлением национализма. За этот интерес меня иногда называли дашнаком. Соотечественники делали это с добродушной иронией, иногда с насмешкой, а азеры с нескрываемой злобой. А то и увольняли с работы, и строчили вдогонку клеветнические доносы в КГБ. Так в 1983 г. я был уволен из Комплексной геологической экспедиции министерства геологии Аз.ССР, где несколько лет проработал фотографом, за то, что приносил на работу армянские газеты и журналы, что выглядело в глазах моих «друзей» «антисоветской деятельностью». И это во времена «великой дружбы народов» делали те, кто не раз при дружеских застольях называл меня другом. Такая «дружба народов» не могла не влиять на менталитет не титульных наций в республиках СССР. Лицемерный совковый интернационализм породил у части бакинских армян определённый национальный нигилизм. Это порою приводило их к космополитическим нас­троениям, которые сами они считали проявлением истинного интернационализма, и даже бравировали им. Думаю, что это была подсознательная психологическая защита. Ведь быть армянином озна­чает болеть душой за судьбу своего народа, а жить без этой боли – гораздо легче; меньше душевных затрат. Но это показатель духовной ущербности.

Зная о том, как зарубежные армяне активно стремятся сохранить национальное само­сознание и язык, создавая для этого различные общества, я в конце 70-х годов, со своим дру­гом-единомышленником Аркадием Тевотросяном (ставшем впоследствии азатамартиком), тоже пытался организовать в Баку армянское культурное обще­ство, где можно было бы со­здать и курсы армянского языка. Не найдя поддержки в Баку, я написал письмо С.Капутикян, книги которой о Спюрке во многом сформировали моё национальное само­сознание. Я просил ее внести в Комитет по связям с зарубежными армя­нами предложение о создании отдела по связям с армянами СССР, живущими за предела­ми Армянской ССР. Я полагал, что Комитет сможет оказать помощь в создании нацио­нальных культурных обществ для армян Советского Спюрка. Но, в отличие от далекой заграницы, в советских услови­ях это оказалось невозмож­ным.

Несмотря на это, боль­шинство бакинских армян все же не утратили своих нацио­нальных чувств. Они искренне радовались успехам Армении, славе соотечественников – де­ятелей науки, культуры, спорта. Иногда с сентиментальной гордостью хвастались ими. У некоторых этим и огра­ничивался весь патриотизм, но многих глубоко волновала тра­гическая судьба нашего народа. И, вероятно, благодаря таким людям, я ещё со школьной скамьи имел представление об Арцахе и Нахиджване, как об армянских районах, почему-то входящих в состав Азербайджана. Это вызывало у меня недоумение и некоторую досаду. Но я полагал, что в учебнике «История Азербайджана» я найду исчерпывающие сведения об армянской истории этих областей и объяснения причин, по которым они оказались в составе Азербайджана. И был очень удивлён и возмущён, не найдя в этом учебнике ни малейшего упоминания об исторической связи этих областей с Арменией. Мало того, что нас лишили наших исторических территорий, у нас еще крадут нашу историю – возмутился я.

3ная, также, об утрате Западной Армении в результате Геноцида и туркофильской политики большевиков, я со всей очевидностью умом и сердцем прочувствовал всю чудовищную несправедливо­сть территориального ограбления Армении. Поэтому уже тогда, в 60-х-70-х годах, встречая где-либо арцахских армян, я спрашивал их: почему бы им не поставить вопрос о переходе Карабаха в состав Армении? На что обычно мне отвечали, что этого хотят все, но это невозможно. Тогда я еще ничего не знал о грубых нарушениях соци­альных, экономических и наци­ональных прав армянского на­селения Арцаха и Нахиджевана. Но следя за историчес­кой литературой об этих областях, я возмущался тем, как азербайджанские историки фальсифицируют историю, пытаясь вырвать эти края из истории Армении, дезориен­тировать национальное само­сознание карабахских армян и приписать их исторические и куль­турные реалии Азербайджа­ну.

Если предки азербайджанцев – тюркские завоеватели – огнём и мечом, стремились уничтожить армянскую культуру, то современные вандалы, одним росчерком пера, пытаются присвоить её себе. Я не мог относиться к этому спокойно. Поэтому велика была моя радость, когда народ Арцаха, наконец, поднял воп­рос о воссоединении с Арменией. Эти надежды основыва­лись на перестройке и гласно­сти. Но перестройка зашла в тупик, гласность обернулась полугласностью, а зачастую просто ложью и клеветой. Это затянуло карабахский конф­ликт, сделав его практически неразрешимым, и понесло за собой неисчислимые бедствия и людские жертвы. В Азербай­джане был организован кровавый геноцид армянского населения, жертвами его стали и бакинские армяне. К сожалению, не все они с пони­манием восприняли необходи­мость справедливой борьбы карабахцев, поднявших голос в защиту своего национального и человеческого достоинства. Полагая, что это – бессмыс­ленная борьба за кусочек зем­ли, какая-то часть бакинских армян не хотела терять ради этого свой привычный бытовой уклад, годами нажи­тое имущество, жилье, и жизнь, наконец. Понять их можно было, но согласиться, нет! Подобная позиция моих земляков-соотечественников больно ранила меня, потому что свидетельствовала о ги­бели национального духа этих людей. И всё же мно­гие бакинские армяне с по­ниманием восприняли спра­ведливые требования арцахцев, и всей душой были на их стороне. Но объединиться для их организованной поддержки и самоза­щиты в своём городе, к сожалению, не смогли.

Спасаясь от жестокой рез­ни, сотни тысяч армян покину­ли Баку и другие города Азер­байджана. Часть их нашла убежище в Армении. Тогда этот исход на историческую Родину справедливо называ­ли возвращением. И это все­ляло надежду, что возвращен­цы не будут чувствовать себя здесь чужими. И полуразрушенная чудовищным земле­трясением и изнурительной блокадой Армения как смогла, приняла их. Но, к сожалению, некоторые из тех, кому посчастливилось родиться и жить в Отечестве, восприняли бакинских армян с подчёркнутым неуважением. Вероятно, они думали, что проявляют этим свой патриотизм. Но такая позиция наносит огромный вред нашей нации, на радость нашим врагам. Ведь многие приезжие армяне, проецируя обиду, нанесенную такими «патриотами» на всю нацию, отчуждаются от нации, переставая считать себя её частью. А наш народ не столь многочисленен чтобы отказываться от столь многочисленных своих сыновей. Незнание ими родного языка не вина их, а беда – следствие трагической судьбы нашего народа.

Веками разбросанные по всему миру армяне вкладыва­ли свой интеллектуальный, творческий потенциал и мате­риальное состояние в разви­тие других стран. Кто подсчи­тает, сколько наших соотече­ственников ассимилировалось на чужбине?

А какой могла быть Армения, если бы не извечное стремление врагов уничтожить её. Но в борьбе с кровожадными варварами мы не только выжили, но и сохранили то, за что нас пытались уничтожить; нашу культуру, религию, язык. Так неужели, своими внутрен­ними противоречиями и взаимонетерпимостью, мы погубим нашу нацию сами?

Армения должна стать манящим маяком для ар­мян всего мира, а это зависит не только от мудрости ее по­литиков, но и от сознательнос­ти ее простых граждан.

К сожалению, после исхода из «бакинского плена» в 1989 г., я не стал возвращенцем в своё Отечество – Армению. В силу непреодолимых обстоятельств, я вынужден был найти убежище в России, жителем и уже гражданином которой являюсь сейчас. Но и здесь я не перестаю оставаться прежде всего армянином, а потом гражданином России. При каждой возможности с радостью прилетаю в Армению и ощущаю себя здесь не гостем, а частицей своей Отчизны.

Увы, бо̀льшая часть наших соотечественников живет вдали от Отечества. Нашей целью должно стать возвращение к Масису и возрождение вокруг него нашего славного государства. И тогда каждый армянин сможет назвать эту землю не только hАйреник, но и Цнндавайр.

Бениамин АРУСТАМЯН