Без фундамента дом не построить, его можно только «сшить»
5-7 октября в Ереване прошла международная конференция «Коренные народы Кавказско-Каспийского региона», где был представлен также доклад доцента кафедры иранистики ЕГУ В. Восканяна об ареальных контактах кавказско-персидского (татского) языка. По данному поводу и, в целом, о языках и культурах народов нашего региона, беседа Левона МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯНА с ученым-востоковедом, автором указанного доклада Варданом ВОСКАНЯНОМ.
Левон Мелик-Шахназарян. Мне известно, что на вашей кафедре изучаются в основном татский и талышский языки. Я понимаю, что для вас, как для ученых, все это имеет чисто научную значимость, однако каковым может быть практическое применение результатов ваших исследований в данной области? Азербайджан, используя лженаучные тезисы, давно уже ведет против нас информационно-пропагандистскую войну. Помогает ли научная деятельность кафедры иранистики ЕГУ армянскому народу? Иными словами, могут ли быть использованы ваши изыскания и знания в этой войне?
Вардан Восканян. Во-первых, если речь идет о языках указанной Вами территории, то на нашей кафедре предметом научного интереса являются не только талышский и кавказско-персидский языки. Кстати, раз уж речь зашла об этом, то именно последнее определение всецело характеризует язык персоговорящего населения Ширвана, так как определение «тат» в тюркском языке Ширвана до сих пор имеет уничижительную коннотацию, да и сами, так называемые, «таты-мусульмане», как правило, не называют себя татами или свой язык татским. Как на Апшероне, так и в Нагорном Ширване среди носителей этого языка большее распространение имеет название «зуун парси», то есть «персидский язык», или «зуун мун» («наш язык»), чем, скажем, почти искусственное обозначение «зуун тати» («татский язык»). Следовательно, более точным как в научном, так и в плане корректности, определением для указанного языка может служить название кавказско-персидский. Так вот, кроме указанных языков, на нашей кафедре фундаментальным образом изучается также азербайджанский язык, особенно его локальные диалекты и говоры. Что же касается прикладного применения результатов наших исследований, то они могут быть использованы историками, этнографами, культурологами, в том числе и теми, кто дает отпор фальсификациям азербайджанского агитпрома.
Л.М.-Ш. А как именно все это может быть применено, можете привести некоторые конкретные примеры?
В. В. Думаю, не открою большого секрета, сказав, что любой язык является, не побоюсь этого утверждения, единственным полностью аутентичным и неоспоримым источником истории и культуры этноса, носителя данной формы речи. Язык – своего рода чистое зеркало, отражающее даже те этапы и страницы жизни народа, о которых молчат все или почти все исторические анналы. Например, ни в одном из древних или средневековых письменных источников нет свидетельств о соседстве армян и талышей. Однако в результате наших исследований выявляется весьма интересный пласт взаимных заимствований в армянском и талышском языках, что является неоспоримым доказательством существования на определенном историческом отрезке довольно активных армяно-талышских языковых контактов. Понятно, что эти контакты могли быть лишь в условиях географического соприкосновения ареалов проживания армян и талышей, которое, судя по всему, было нарушено появлением тюркского лингвистического «клина». Это также привело к значительному сужению территории распространения обоих языков, а, следовательно, и обитания соседствовавших испокон веков армян и талышей.
Л.М.-Ш. Вы говорите, что в древних и средневековых источниках нет свидетельств о соседстве армян и талышей. Разве упомянутые Хоренаци контакты между Мидией и Арменией, вспомним хотя бы о военном сотрудничестве Киаксара (Варбака) и Паруйра Скайорди, не являются свидетельством тесного общения наших народов? Вы считаете, что между Мидией и Арменией не было общих границ, или не согласны с теорией, что мидяне являются предками современных талышей?
В.В. Естественно контакты между Арменией и Мидией были. Более тесные политические и культурные связи существовали между Арменией и Малой Мидией – Атропатеной. Судя по лингвистическим данным, современный талышский язык можно считать одним из потомком среднемидийского языка, из которого, кстати, есть заимствования и в древнеармянском. Однако, кроме современного талышского, к мидийскому восходят также ряд других иранских языков и диалектов, в том числе и близкородственный талышскому средневековой иранский язык азари, или же совсем отдаленные от Армении диалекты Центрального Ирана. В данном же случае речь идет не о контактах между предками талышей и армянами, а именно о талышах, как уже отделившихся от общемидийского этнолингвистического континуума и выступающих на исторической арене как совершенно самостоятельный этнос, с которым граничили армяне. Причем, надо учесть еще один очень важный нюанс: талыши обитали на более обширной территории, которая простиралась намного севернее и западнее, чем сейчас.
Л.М.-Ш. Интересно, а что говорит лингвистика о контактах носителей армянского и тюркского языка юго-восточного Закавказья? Например, азербайджанская государственная пропаганда утверждает, что армяне якобы появились в Восточной Армении лишь в результате переселения, после подписания Туркменчайского договора. Ясно, что есть много исторических источников опровергающих данную пропагандистскую чушь. Тем не менее, хотелось бы узнать еще и о свидетельствах языков?
В. В. Языки как раз указывают совсем на обратное. Например, взять бы огузский героический эпос «Китаб-и дедем Коркуд» («Книга моего деда Коркуда»), в котором отражена история передвижения огузских племен в Закавказье и Переднюю Азию. Некоторые эпизоды сюжета эпоса напрямую связаны именно с Восточной Арменией, так как в нем встречаются, к примеру, названия области Сурмари (на тюркском Сурмалу), известной крепости Ернджак (Алынджа) или озеро Севан (Гекча). Уже в языке этого средневекового эпического сказания мы находим такие интересные заимствования из армянского как xaç «крест», təkur «царь» (арм. тагавор), hоlik «хижина» и т.д. Даже если бы больше не было ни одного исторического источника, то наличие этих слов в средневековом памятнике языка огузов, само по себе показывает, что предки современных азербайджанских тюрков уже со времен своего первого появления на территории Армянского нагорья контактировали именно с армянами, а, следовательно, армяне там были.
Если же отойти от истории и посмотреть на современные диалекты азербайджанского языка, то армянские заимствования в них исчисляются сотнями, если не тысячами. Причем, они относятся к таким основополагающим для языка каждого народа пластам лексики, как дом и домашняя утварь, названия культурных и диких растений, понятия связанные с природой, земледелием и животноводством, кулинарии и т.д. Чего стоят, скажем, слова him – «основа, фундамент дома», pətək – «улей», küt – «сгоревший и упавший на дно тонира лаваш», əvəlik – «щавель», hol – «юла», mac – «рукоятка плуга» и другие.
Л.М.Ш. Можете продолжить по памяти этот ряд?
В.В. Пожалуйста: hodax – «погонщик быков, запряженных в плуг», çortan – «сухая простокваша», tapan – «инструмент для выравнивания посевного поля», mərək – «пуня, сеновал», cücü – «насекомое», sal – «цельная каменная глыба». Арменизмов в диалектах закавказских тюрок, особенно тех, что функционируют на армянской исторической территории – Нахиджеван, правобережье Куры – очень много. Без всякого преувеличения можно уверенно утверждать, что после иранских, армянский является тем вторым языком, заметное влияние которого можно проследить не только в лексике, но и во всей структуре диалектов азербайджанских тюрок.
Л.М.Ш. Меня особенно заинтересовало слово him «основа, фундамент дома». Я, если честно, не знал этого слова в их языке, но Вы сейчас подтверждаете то, о чем я давно и много пишу: закавказские турки, будучи кочевыми племенами, изначально не владели техникой постройки того типа каменных домов, которые распространены в нашем регионе. То есть все их претензии на памятники храмовой, военной и бытовой архитектуры в регионе беспочвенны: без фундамента каменный дом не построишь!
В. В. В контексте Вашего вопроса интересно еще одно слово. В азербайджанском языке глагол tikmək «шить, сшивать» одновременно означает «строить, построить, сооружать», а шитьем каменный или деревянный дом уж точно не построишь. Все это указывает на наличие особой технологии изготовления передвижных жилищ типа юрты или палатки у носителей огузских диалектов, что вполне естественно с учетом их кочевого быта. Кстати, в этом нет ничего зазорного. Есть или были разные типы земледельческих и кочевых культур, с разными типами жилищ, максимально приспособленных к условиям жизни данного социума. Современные, уже осевшие, «этнические азербайджанцы» уже давно не практикуют кочевой образ жизни, многое переняли у местных автохтонных народов, в том числе и строительство домов, и специфичные слова, как упомянутый him, относящиеся к строительству. Вместе с тем в их языке сохранилась память о своих домах, которые надо было сшивать.
Но если уж заговорили об этом, то интересно, что в кавказско-персидском языке Ширвана глагол satən/soxtən «строить, построить, сооружать» прошел совершенно противоположный путь семантической трансформации и стал означать «делать» в целом. Говоря образно, для закавказского перса (тата-мусульманина) «делать» равнозначно «строить», истина, которая по своей философии и ментальному духу свойственна всем без исключения автохтонным народам нашего региона.
Л.М.-Ш. Вы говорите, что современные закавказские турки уже давно не практикуют кочевой образ жизни. Но ведь известно, что в СССР еще в 1934 году был издан указ, предписывающий им перейти на оседлый образ жизни. Понимаю, что это относилось далеко не ко всем закавказским туркам, но, немалая их часть по сей день занимается сезонным кочеванием, всем семейством и даже поселениями перебираясь весной на горные яйлаги. Если вспомнить также произведения тюркских писателей Закавказья начала ХХ века, например, Мирза Фатали Ахундова, то это «недавно» сокращается до нескольких десятков лет.
В.В. Совершенно верно. Я имел в виду не сезонное или, так называемое, яйлажное кочевничество, которое, скорее всего, можно охарактеризовать больше как полукочевой образ жизни, а не номадизм в классическом понимании этого термина. А так, сезонное вертикальное (равнина – горы) кочевничество частью азербайджанских тюрков практикуется и поныне. Кстати, в этом контексте интересен и тот факт, что вплоть до наших дней среди них проявляют значительную живучесть и родоплеменные деления: айрумы, падары, карапапахи, терекеме и другие. Вообще-то, если несколько упрощенно или вернее популярно подходить к вопросу, то, скажем условно, настоящий закавказский тюрк должен принадлежать к определенному роду или племени, к примеру, чобанкара, ширазлу, афшар, девелу, саадлу, карачорлу, кенгерлу, падар и т.д. Отсутствие племенной принадлежности однозначно указывает на то, что мы имеем дело с деэтнизированными и тюркизированными кавказскими персами (татами-мусльманами, которые, кстати, преобладали в Ширване еще двести-триста лет назад), талышами, удинами, лезгинами, аварцами, армянами, грузинами и другими автохтонами региона.
Л.М.-Ш. Спасибо Вам большое, Вы делаете очень полезное дело и очень помогли нам. Новых Вам успехов и свершений.
В.В. И Вам спасибо.