Каждый межнациональный / межэтнический конфликт на планете имеет свои специфические особенности. Однако у этих конфликтов имеется и множество общих черт. Также вызывает любопытство и разница в походах к их урегулированию, и возникающие в связи с этим двойные, а то и тройные стандарты. И с этой точки зрения мне, как конфликтологу, любопытно сопоставлять подходы и оценки различных конфликтов и путей их разрешения. Думаю, профессиональным специалистам и лицам, интересующимся данной тематикой, будет любопытна работа, перевод которой предлагаю вашему вниманию ниже. Тем более что Корсика — тема у нас не слишком освещаемая.
Почему Корсика не имеет права на такое же отношение, как Новая Каледония?
Либеральная концепция нации в неспокойных водах
Корсика — не Новая Каледония. Очень хорошо. Они слишком разные. Настолько разные, что одна может отделиться от Республики (на этот год запланирован референдум о независимости), а другая — нет. Но чем оправдано столь разное отношение? Конечно, нам известен юридический ответ. Международное право предусматривает право на самоопределение для колонизированных народов. И Конституция Пятой республики включает в себя эту норму международного права. Однако мое внимание в этом противоречии между корсиканской (автономия) и новокаледонской (референдум о независимости) политической повесткой дня привлек скорее вопрос демократической и нравственной основы в вышеприведенном ответе: в чем причина, побуждающая нас полагать, что то, что демократично и законно в одном случае, не есть таковое — в другом? Чтобы понять, что здесь мы сталкиваемся с противоречием, стоит поинтересоваться концепцией нации, которую мы ценим в демократии — либеральной концепцией, также называемой «гражданской».
Это Ренану (Жозеф Эрнест Ренан (1823-1892) — французский философ и писатель, член Французской академии — прим. перевод.), тысячу раз цитируемому и упоминаемому, когда речь заходит о национальном вопросе, выпала честь найти демократическую и волюнтаристскую основу (согласие) национальной принадлежности, отличающуюся от этнической или культурной основы. Вспомним, что Ренан рассуждал (конечно, с некоторой долей оппортунизма) об Эльзасе и Лотарингии — территориях немецкой культуры, национальная принадлежность которых, по его словам, должна основываться на воле народа. Эльзас и Лотарингия должны иметь возможность определения своей национальной принадлежности, поскольку в демократии на первый план выходит воля граждан. Мы признаем в этом концепцию нации, которую, как я уже сказал, мы ценим в либеральных демократиях. Но что же мы видим, когда пытаемся сравнить отношение Республики к каледонским и корсиканским претензиям?
С одной стороны, действуя в отношении каледонских претензий, Республика демонстрирует свое самое либеральное и демократическое лицо. Каледонцы хотят сами быть себе хозяевами, и вопроса привязки их к Республике вопреки их воле не возникает: здесь проводится референдум, который должен позволить заинтересованному населению либо выразить свою привязанность к французскому государству, либо желание создать независимое государство. До сих пор все происходит в соответствии с добротной либеральной логикой гражданской или волюнтаристской концепции нации.
С другой стороны, Республика проявляет жесткость в отношении корсиканских претензий. Как напоминает Мануэль Вальс (французский государственный и политический деятель каталонского происхождения, премьер-министр Франции в 2014-2016 гг. — прим. перевод.), сегодня националисты требуют равного правового статуса и для французов, и для корсиканцев, но «через пятнадцать лет они будут считать себя вправе запросить референдум о независимости». Исходя из добротной демократической логики, может возникнуть вопрос: и что? Прежде всего: почему то, что приемлемо в одном случае (Новая Каледония), не будет таковым в другом? Почему воля населения должна быть выслушана в одном случае, но не в другом? Я настаиваю: это не вышеупомянутый юридический ответ, представляющий для меня интерес, а политическая, идеологическая и моральная основа, поддерживающая подобное дифференцированное юридическое отношение. Потому что, если рассмотреть внимательно, кто-то злонамеренный может подумать, что то, что скрывается за таким отношением, — не слишком либерально и не соответствует Ренану, и вернуться к этнической основе национальной принадлежности: населению, географически удаленному от Франции, состав и менталитет которого считаются отличными, может быть предоставлено право демократически выразить свое желание самоорганизоваться в качестве отдельного государства; в то время как население, географически более близкое, состав и менталитет которого будут считаться очень и очень французскими (снова Мануэль Вальс: «Корсика — не Новая Каледония! Корсика — это очень и очень французский средиземноморский остров». Новая Каледония, надо полагать, менее французская?!)), не будет иметь права выразить свою государственную принадлежность.
Мы можем задавать этот вопрос по-всякому и искать в «убежищах» закона (международное право и Конституция) любые оправдания, какие только захотим, но если воля населения, составляющего страну, систематически не учитывается, вызывая националистические или сепаратистские проявления, тогда нам необходимо осудить гражданскую или либеральную концепцию нации как обман и указать на это демократическое противоречие: население может самоопределяться из-за своего дифференцированного этнического профиля (или считающегося таковым), но оно не может этого сделать, если его стремление к самоопределению не имеет этнической базы. Невыносимое противоречие!
Жорже Кайао Конде, профессор Университета Франсуа Рабле в Туре (Канже, Франция)
Перевод с французского — ПАНДУХТ
Оригинал публикации