Окончание. Начало статьи смотрите здесь.
Аналогии с Ассирией и Версалем объясняют популярность Путина в России, но не раскрывают всей полноты явления. Путинизм не просто функция противодействия России давлению Запада. Важен и внутренний фактор – русский народ, забывший о мощном двуединстве царизма и православия, помнит сталинские границы Союза. Возрождение идеи русского величия подразумевает апелляцию к сталинизму как её наглядному и осязаемому для нынешнего поколения россиян воплощению.
Напомним, что поднять Германию из руин было куда легче, чем возродить Россию, загнанную в тупик большевистским лихолетьем и бесхозностью. Аденауер, Гитлер, Эберт (и лидеры современного ЕС) получили наследие Бисмарка, располагавшего традициями Фридриха Великого. Столыпин стал бы российским Бисмарком, если б октябрьский путч не убил душу (и преемственность) истории России.
Большевики уничтожили самодержавие, православие и фермерский класс, заложив основу терзающих Россию духовных, экономических и демографических проблем. То был геноцид русского народа, за который российские энверы и талааты так и не понесли кары. Немцам повезло. Фашисты всё-таки предстали перед судом истории в Нюрнберге. КПСС сошли с рук все её злодеяния против русского народа.
За крахом царизма и православия последовал крах марксизма, как бы коммунисты ни тщились реанимировать его плебейский “идеал” изменением упаковки. Русский народ последовательно лишали идеалов, отняв напоследок иллюзию. Итогом этого надругательства стал прагматизм элиты, заразившей простой народ верой в то, что всё в мире покупается и продаётся, а обогащение – цель, оправдывающая средства. Воистину, бога нет, всё дозволено.
Прагматической корректировке подвергся и общественный дискурс. Западников и славянофилов, в прежнем понимании, давно нет. Их место заняли, соответственно, грантососы и туркофилы (интересное наблюдение, подсказанное мне моим братом Георгием Микаэляном).
Россия не дождалась триумфа справедливости. Более того, Грудинин на последних выборах набрал 12% голосов (большой успех партии, гордящейся своей верностью палаческим “идеалам” сталинизма и не чурающейся уголовщины). Фашисты едва ли достигли бы такого успеха в Германии, но в России это, увы, нормально.
Идеальный реформатор всея Руси призван, по логике вещей, перевернуть страницу большевистского геноцида, дав ему надлежащую политическую оценку. Путин не в силах сделать это, даже если захочет. Объявить КПСС вне закона означает бросить вызов “исторически сложившейся” системе правления, чего не допустят преемники надругавшихся над Россией людоедов (и сионисты, которые усмотрят в требовании признать геноцид русского народа антисемитскую выходку). Путин не может даже убрать дискредитирующую великую страну мумию с Красной площади.
Этот фактор объясняет половинчатый характер путинской системы, в которой нет места ни монархизму, ни социализму, ни капитализму, ни даже грамотной русской речи, но в которую без труда вписываются клептократия и феодализм. Сооружение турками мечети в Грозном российское ТВ представило с восторгом, который был бы понятен и уместен, если бы оно сообщило о возведении Россией православного собора в Царьграде. Путин, безусловно, очень неглупый человек, но, как сказал бы Достоевский, “чтобы быть умным, одного ума мало”.
Путинизм – переходное явление. Ставить Путина на одну доску с Гитлером значит не понимать историю. По эклектике содержания и отсутствию последовательности путинская система более всего напоминает Веймарскую республику. Демонизация Путина нужна западным политтехнологам для того, чтобы вызвать в русской среде всплеск нацистских настроений, которые могут привести к гражданской войне. Это не нужная никому (и чрезвычайно опасная для самого Запада) игра с огнём.
Осмысление путинского феномена не самоцель, а инструмент оценки правильности курса Армении. Путинизм важен для нас настолько, насколько он затрагивает наши чаяния и насущные интересы.
Руководство Армении подчас порицают за действия, идущие вразрез с ожиданиями народа. Патриотам не нравятся обтекаемые формулировки Саргсяна, звучащие как-то робко на фоне хамства Алиева, призвавшего свой сброд “вернуться в Ираван”, а простые люди, уставшие от тягот жизни в осаждённой врагами стране, недовольны равнодушием её руководства к накопившимся социальным проблемам.
Оснований для недовольства поведением нашего руководства, не всегда адекватно реагирующего на многочисленные вызовы, брошенные Армении, немало, но это не делает критику объективной. Факты можно и нужно правильно толковать, но их ни в коем случае нельзя игнорировать.
Судя по всему, порицатели Саргсяна думают, что президент действует в вакууме, а не в чрезвычайно трудном окружении. Когда он пошёл на подписание Цюрихских протоколов с Турцией, на него как из рога изобилия посыпались обвинения в том, что он предал интересы нации, хотя всё обстояло совсем не так.
В интервью на борту летевшего в Ереван самолёта в октябре 2009 г. Лавров прямо заявил, что Армения не может жить в блокаде, а для установления дипотношений с Турцией она должна отдать “пояс безопасности” Азербайджану (он даже заметил, что “осталось решить лишь вопрос Лачина”). Бурное развитие российско-турецких отношений не оставляет сомнений в том, что инициатива нормализации исходила из Москвы. Эту версию подтверждает и передача Медведевым турецкой делегации фотографий, запечатлевших подписание Московского договора 1920 года.
Саргсян не допустил этого. Он подключил к игре Запад, сорвав план “примирения” по сценарию большевиков. Налбандян отказался подписать документ, когда турки попытались внести в него предусловия. Побочным плодом этого хитрого манёвра стало обострение отношений Турции с Азербайджаном, чьё руководство усмотрело в армяно-турецком сближении предательство Баку Анкарой.
Тур президента по странам Европы, в которых его встречали толпы возмущённых его “футбольной дипломатией” армян, был вторым умелым ходом. Саргсян показал всем, что армянский народ не приемлет “нормализации отношений с Турцией” под чужую диктовку за счёт ущемления своих интересов. Азербайджан предстал в роли главного препятствия к установлению мира в регионе.
Заключительный аккорд прозвучал месяц назад, когда Саргсян отозвал Цюрихские протоколы. Наша дипломатия проявила зрелость, что заслуживает уважения, хотя критики Саргсяна не заметили в происшедшем ничего, кроме исправления ошибки, допущенной, кстати, Кремлём. Вторым испытанием стало обострение российско-турецких отношений после сбития турками в небе над Сирией СУ-24. В те дни все наперебой призывали воспользоваться моментом и поднять Армянский Вопрос, т. к. отношения России с Турцией никогда не вернутся на прежний уровень.
Наша дипломатия проявила зрелость, отказавшись от авантюр. Если бы мы пошли по этому пути, нас обвинили бы в попытке подрыва традиционной русско-турецкой дружбы в угоду своему национальному эгоизму. Агенты Баку и так не постыдились обвинить нас в намерении уйти от России, установив связи с Турцией!
Наши недруги в РФ в оскорбительной форме попрекают Армению тем, что Россия защищает её от турецкой угрозы. Этот довод не выдерживает критики. Во-первых, мы и в советское время не были потребителями безопасности, а вносили в неё свой вклад, несовместимый с численностью нашего народа. Во-вторых, турецкую угрозу для нас создали Ленин и Сталин, поддержавшие Энвера и Кемаля в ущерб России. Наконец, если такая угроза есть, почему турок терзает патологический страх перед армянским возмездием? Нас пугают турками, боящимися нас пуще огня!
Путинизм унаследовал от Советов представления о межнациональных отношениях, напоминающие поведение зэков. На зоне лишь пахан может быть победителем. Мы нарушили субординацию, одержав победу в Арцахе, когда РФ отступала в Чечне. Ясно, почему Кремль отстаивает право Крыма на самоопределение, не признавая его за Арцахом. В этом конфликте не может быть победителей и побеждённых, как заявлял Горбачёв (это означало, что у нас нет права на победу). Саргсян не идёт на поводу Кремля. Армения не уступила Баку ни пяди своей земли.
В моих статьях часто подчёркивалось, что более всего от большевизма пострадали русские и армяне. Спасая плоть, христианин помнит о спасении души. Этот старый принцип обретает наглядность при сравнении участи наших народов. Большевизм лишил нас 90% родины, но мы сохранили душу. Сталин расширил границы Союза, сделав его крупнейшей ядерной державой, но ценой этого достижения стала душа русского народа. Поп-расстрига не любил мелочиться…
Вероятно, саргсяновское руководство в нравственном плане выше путинского, что неудивительно. В отличие от братского нам по духу (повторим это вновь) русского народа, мы сохранили не только память о растоптанных большевиками идеалах, но и сами идеалы, требуя признания геноцида, о чём Путин даже не заикается.
Основание для оптимизма в отношении будущего наших отношений с РФ создаёт динамика их развития, особенно их военно-технический аспект. У нашего братства есть будущее, достижение которого зависит от наших усилий. Наше западничество должно выражаться не в удалении от “плохой” России в сторону “доброго” Запада и не в лакейских ужимках как у наших соседей, а в поведении. Союз с Россией, как утверждал Нжде, – свободный выбор народа, имеющего право на выбор достойного соратника, чтобы ускорить славную победу над общим врагом.
Лучшим выражением нашего западничества является комплементаризм армянской политики, не случайно вызывающий недовольство пробакинской шпаны в Москве. Рано или поздно российско-американские отношения придётся поднимать с нуля, и Армения может стать площадкой для примирения (в пользу этой гипотезы говорит путинский прагматизм). Не всё у нас безысходно. Критиковать или даже ругать по делу полезно, но несправедливо и неблагородно не замечать достижений.
Александр МИКАЭЛЯН