Информационно-аналитический портал Voskanapat.info и агентство Times.am представляют вниманию читателей ряд историй и рассказов об Арцахской освободительной войне. Главная цель проекта – знакомство широкого круга читателей с нашими героями. Мы попытаемся выявить и представить Вашему вниманию самые интересные истории и фрагменты освободительной войны.
Итак, рассказывает Армен Геворгян.
Титул «легендарная рота» был дан нам не просто так. Это была заслуженная оценка, завоеванная ценою жизни и самопожертвования.
Я вернулся из Афганистана в 1988 году. Там в Афганистане мы были оторваны от мировых процессов. Письма полугодичной и годичной давности считались совершенно свежими и настолько редкими явлениями, что всегда были прекрасным событием для военнослужащих. Как-то раз один из русских офицеров дал мне газету, в которой было написано о событиях в Сумгаите. После этого я и мои друзья сослуживцы с нетерпением ждали дня возвращения.
В Арцах я прибыл в 1988 году, где вовсю проходили митинги. Имея опыт афганской войны, я мог ориентироваться в самых различных ситуациях. Можете назвать это интуицией или еще чем-то, но это чувство однозначно всегда помогало нам. Итак, когда Степанакерт бушевал в волнах митингов и демонстраций, я четко чувствовал, что это проблема без войны не решится. В то время Советское государство для участников афганской войны создавало различные клубы. Подобный клуб был создан и для нас. В стенах клуба мы объединились, сформировав афганский отряд. Первым командиров отряда был я. Первым нашим шагом была отправка по два бойца в Шаумянский, Мартакертский, Аскеранский и Гадрутские районы, чтобы на месте провести обучения с местными добровольцами. Люди с большим воодушевлением и осознанием важности обучались владению оружием и другим военным и боевым навыкам.
Постепенно наши ряды пополнялись. Отряд увеличивался, мы были на пути создания роты. Наконец мы сформировали Первую роту, а исполняющим обязанности командира был назначен афганец Генрих Акобян. Асколка, который в то время проходил курс лечения из-за очередного ранения, после выздоровления стал командиром роты.
Наш язык, конечно же, очень богат. Наверняка найдутся слова, которыми можно было бы подробно описать Асколку. Но я с моим бедным словарным запасом вряд ли смогу это сделать. Он был личностью, Человеком с большой буквы, уникальным командиром. Я лично знал всех наших командиров. Хороший командиров было много, но он был особенным. Второго как он не было. В роте он вел себя по-простому. Честно говоря, тогда наши отношения не были отношениями формата “начальник — подчиненный”. Все мы были одной семьей, родными людьми. Не было случая, когда бы он послал кого-то из нас с какими-то поручениями. Он первым отправлялся. Говорил, я иду, кто со мной пойдет? И делал он это не из-за амбиций или недоверия. Он никогда не оставлял свою роту. У него не было ни минуты покоя, и нам он ее не давал. Служить с ним, служить у него было честью, и многие приходили к нему в отряд. 16-17-летних парней он никогда не отправлял в бой без военной подготовки. В минуты так называемого покоя мы занимались с новичками. Тренировки мы проводили в основном в бывшем лагере в Норагюхе.
Немногим известно, через что прошла Первая рота. Наши ребята со скромностью молчат о своих подвигах, но молчание часто приводит к забвению. Вы, возможно, удивитесь, но заместитель Асколки, наш Гено, еще до последнего времени не имел медали за освобождение Шуши. На 25-летие освобождения мы обратились в связи с данным вопросом к главе государства, после чего он был награжден. Многие думают, что наша рота в деле освобождения Шуши работала только в направлении тюрьмы, но это не так. Как вы знаете, в направлении Шуши мы выдвинулись ночью. Тогда у наших раций были длинные антенны. Асколка и несколько парней с ним поднялись в направлении тюрьмы, а 18 человек отстали, так как антенны их раций запутались в кустах. По распоряжению Асколки, я шел замыкающим. Пока связист распутывал антенны, мы, 18 человек, отстали.
Я связался с центром управления, с командиром нашего направления Аркадием Карапетяном и получил приказ установить контроль над расположенной впереди нас высотой. Когда приказ был выполнен, мы заметили, что вражеский БМП остановил продвижение спецотряда Руслана Исраеляна. Наш пулеметчик открыл огонь по БМП. Но что могли сделать обычные пули против БМП? В тот момент я вдруг вспомнил, что у нас есть бронебойно-зажигательные патроны. Глаза Армена зажглись от радости, и спустя некоторое время, расположенные на задней части БМП снаряды уже дымились. БМП оставил свою позицию и спрятался. Взрыва его я не видел, но больше он нам не мешал.
Перед военной операцией в Шуши нам дали по одной шоколадке и банке сгущенного молока. Шоколадку я дал одному раненому парню. Он потярял много крови, ему нужно было набраться сил. А сгущенка мне еще понадобилась.
Я был в нижней части автобазы, когда увидел, как два вертолета приближаются, чтобы подвергнуть ракетному обстрелу наши села. Нас было много как на территории самой автобазы, так и на пути к ней. Два-три снаряда и были бы десятки погибших и раненых. Я сразу же закричал, чтобы ребята легли, спрятались. Один из наших друзей Армен, который был более известен как Филипок, не послушал меня и не спрятался. Сказал, это наши вертолеты. Только после первого снаряда он побежал в направлении деревьев, но он уже был ранен. Его доставили в Ереван, однако спасти его не удалось. Я спрятался за деревом. Интересное было дерево, как Ива раскинувшее свои ветви почти до земли, будто хотело спрятать меня. Это был единственной бой, когда я был в каске. Следы от снарядов вертолета интересным образом распространились на моей каске, закрепленных на руке обоймах с патронами, расположенной в кармане сгущенке и только один след оказался на на моей ноге. Удивительно. Это дерево потом стало для нас местом паломничества. Сколько водки было выпито под этим деревом…
Меня назвали Душманом, так как в Афганистане так называли хороших бойцов. Нас, афганцев, часто так называли, но самыми известными Душманами были Душман Вардан и я. В день, когда стало известно, что Душман подорвался на мине и погиб, наши подумали, что речь идет обо мне. Честно говоря, в тот день и мы едва не погибли. Но в очередной раз, быстро сориентировавшись, и, конечно же, не без Божьей помощи, ни один волос с нашей головы не упал в тот день. Я помню, как сегодня, тот день. Были дни сдачи Мартакерта. Мы возвращались из Мартакерта через деревни и леса, так как дороги были под контролем врага. Из дальних и близких деревень люди шли — босые, голые.
Это было чудовищным зрелищем. Мы не могли взять всех с собой. Брали только пожилых, детей и женщин. Одна женщина держала на руках своего двухмесячного ребенка и молила о воде. На иссохшей груди от голода уже посинел ребенок. В переполненном людьми «Камазе» не оказалось ни капли воды. Затем нам на встречу вышел «Москвич». К счастью, они дали воды. Женщина, размешав в воде сахар, напоила ребенка. Тот выпил и чуть поправился. А когда мы пришли в наш сборных пункт в Норагюхе, старшина роты Роман не поверил своим глазам.
— Душман, это ты? Армен, это ты? — спрашивал и обнимал. Обнимал и плакал. А в городе… Ваши… В госпиталь пошли… Ваши ждали, что твое тело должны принести…
Когда я вернулся домой, считайте, что это было мое второе рождение.
Сейчас, когда я думаю о нашем житье-бытье, ни о чем не жалею. Несмотря на то, что я два раза был ранен, впоследствии подорвался на мине, несмотря на то, что боль в раненой ноге ни на секунду не дает мне забыть о войне, мы знали, за что мы воюем. Знаем, за что мы проливали кровь. Я только сожалею о наших лучших ребятах. Их места навсегда останутся пустыми. Асколка хотя бы успел оставить после себя сыновей. Многие, подобно Вардану, оставили только имя и честь.
Сейчас мы, ветераны Афганской войны, решили ради их памяти жить более активной жизнью. Начали с того, что мы обратились к президенту страны для помощи в вопросе улучшения состояния мемориала и парка, посвященных Ашоту. Сейчас работы близятся к концу. Мы также посещаем школы, принимаем участие в различных мероприятиях. Молчание, как я уже говорил, часто приводит к забвению. Мы не должны это допустить.
Беседовала Юлия ВАНЯН