Сегодня вторая годовщина ухода из жизни Левона Грантовича. Погасла ярчайшая звезда, озарявшая наш небосклон, подвижник, равного которому мы не знали после Нжде. Встреча с ним становилась поворотным пунктом в жизни всех, кому выпали честь и счастье его знать. У Левона был талант открывать лучшие качества людей и ставить их на службу общеармянскому делу, умение, как он говорил, “достучаться до сердца любого армянина”. Общение с ним преображало даже обывателей, делая их рыцарями “Восканапата”.
Грустно сознавать, что он так рано покинул нас, ни даже самая светлая элегическая печаль плохо вяжется с обликом Героя, о котором Шушан Петросян сказала Гранту – “Твой отец боец. Я его люблю”. Вспоминая Левона, лучше говорить о начатом им великом деле, ещё далёком от завершения. Развитие его идей – лучшая дань нашей памяти о нём. Пока продолжается борьба, которой Левон отдал всю свою жизнь без остатка, он остаётся не только в наших глубоко опечаленных сердцах, но и в наших постоянно ширящихся рядах.
Вклад нашего лидера в армянское дело огромен и многогранен. Это и основанный им “Восканапат”, занявший особую нишу в армянской публицистике, и богатейшее идеологическое наследие, оставленное им будущим поколениям, и создание Моста дружбы с коренными народами Азербайджана, и непрестанная борьба с попытками фальсификации армянской истории. Всё, сделанное им, невозможно перечислить, уложив в некую схему, но его деятельность определяет созданное и введённое им в обиход простое, прекрасное и ёмкое слово “арменоцентризм”.
Понимание его смысла пришло ко мне после недоразумения, происшедшего между нами чуть более восьми лет назад после опубликования моей статьи об армянском эллинизме. Именно тогда, возражая против постановки мной проблемы (отдельные пункты статьи не вызвали у Левона Грантовича возражений), он написал большую статью “Нам нужен арменоцентризм”. Я принял его доводы, попытавшись развить их в своей дальнейшей работе. Так появился на свет мой тезис о неразбавленности нашего Я, позволивший мне понять парадоксы поведения части армян, которые не воспринимают концепцию арменоцентризма.
Второе незначительное недоразумение, имевшее хорошие последствия, произошло после публикации моих первых статей, отягощённых ссылками на факты и теории, не всегда известные читателям. Левон Грантович предложил мне писать доступнее и понятнее, что было легче сказать, чем сделать, ибо я был уверен, что наши статьи должны расширять горизонт читателей. Но я понял, что лучше разбивать материал с обширной тематикой на куски, чем перегружать одну статью, втискивая в неё всё, что хочешь сказать. Я научился писать проще без ущерба для содержания.
Момент истины настал после прихода к нам Пандухта. Его участие в работе сайта подняло планку требований к её качеству. Высокая культура, взыскательный вкус, неистовая непримиримость к врагам Армении и бескомпромиссное отвержение им соглашательства с ними в любом виде (отличный пример неразбавленности нашего Я) бросались в глаза. Появление Пандухта затруднило нашу работу, но сделало её гораздо более интересной и содержательной.
Этот эпизод проливает свет на такт, демократичность и блестящие качества Левона Грантовича как менеджера, умевшего разглядеть и с пользой для дела использовать творческий потенциал тех, кого он вoвлекал в участиe в работе. “Восканапат” стал трибуной, с которой его авторы, пользуясь полной свободой (ограничения касались требований уважения к фактам и руководству Армении), обращались к аудитории. Личность Левона внушала бакинским геббельсам суеверный ужас, выражавшийся, как правило, чрезвычайно трагикомично.
Крысы азагитпропа, привыкшие кормиться с рук фалусоносого мазутного султана, не могли не спроецировать на нас и нашего руководителя привычное им убожество своего клоачного микрокосма и стиля работы. Так появился маразматический миф о том, что все статьи на нашем сайте пишет … Левон Грантович. Различия в подаче, стиле, логике изложения материла и даже манере письма между нашими авторами были очевидны. Левон Грантович культивировал эти различия, уважая творческую инидивидуальность каждого автора, но объяснить это неподражамым дебилам мы не могли. Оставалось лишь смеяться, сожалея, что с таким оппонентом шахматный шедевр у нас никогда не состоится…
У нас появились неизвестные раньше авторы – Седрак Саяс, Бениямин Арустамян и Карен Агабекян, ставящие перед собой разные задачи. Первых двух можно назвать аналитиками, третий отмечен очевидным даром прекрасного рассказчика. Палитру “Восканапата” обогатили новые краски, новые авторы принесли на суд читателей свой опыт и видение, что отражает видение Левоном Грантовичем миссии сайта. У нас всё, как при нём! Но вернёмся к нашим бело-чёрным баранам.
В Баку не могли знать, что “Восканапат” был попыткой возрождения литературной традиции Первой Республики, многие из руководителей которой отменно владели пером. Аветик Исаакян называл Нжде золотым пером Армении, а Агароняна даже номинировали в 1929 году на Нобелевскую премию по литературе (добавлю также, что превосходными публицистами были Качазнуни и Хатисян). Высокая культура и чувство истории Левона возродили эндемичную армянскую демократию, живую память о которой я бережно храню поныне.
В октябре 1966 года в совершил поездку в Ереван, во время которой мой покойный друг Тельман Зурабян познакомил меня, тогда совсем юнца, с гигантами армянской культуры – Минасом Аветисяном, Генрихом Игитяном, Шагеном Хачатряном и со многими другими деятелями. Меня поразила доступность этих людей, поразило то, что в прохладных дворах Еревана профессоры ВУЗов играли в нарды с рабочими и даже простыми дворниками, что было нормой, а не исключением из правил.
Меня поразило появление на Кольцевом бульваре Ерванда Кочара (дяди мужа моей тётки, я имел удовольствие сидеть с ним за одним столом, когда он приезжал к нам навестить сестёр) в окружении студентов. Левон Игитян рассказывал мне о приезде в Ереван из Ленинграда искусствоведа Каминского, которого Генрих поручил ему встретить в аэропорту. Они разминулись, и Левон получил за это выговор от брата. Пока братья выясняли отношения, дверь квартиры Кочара распахнулась настежь, и в неё вошёл именитый гость. На вопрос изумлённого Генриха, как он нашел дорогу в жилище Варпета, Каминский ответил, что его привёз таксист, знавший, где живёт автор Давида Сасунского. Кто из таксистов Парижа и мыса Антиб мог знать адрес Матисса или Пикассо (кстати, высоко ценившего гений Кочара)?
Это и есть наша эндемичная демократия, монументом которой является созданный нашим незабвенным другом и руководителем “Восканапат”, благодаря которой мы одержали победу в Арцахе. Демократия, как и всё на свете, не может быть вырвана из контекста места и народа, не может быть универсальной, что прекрасно понимал Шпенглер. Мы – народ Воинов, зодчих, художников, крестьян, народ-творец. У нас своя демократия, призванная защищать наш народ, а не то, что нам велят защищать те, кто лучше нас знает, что нам нужно делать. Читая наши статьи и отклики на них его читателей, я чувствую себя в том незабываемом, сказочном ренесансном городе 1966 г., память о котором греет мою душу и внушает мне веру в бессмертие нашего благородного народа.
Армянская демократия отстаивает право армян быть самими собой, что прекрасно понимал Левон Грантович, а не “обязанность” корчить из себя то, чем мы не были, не обязаны быть и не будем. Мы – восканапатцы, что признал даже Леонард-оглу, и нет у нас более возвышенной и благородной миссии, чем быть теми, кем мы были всю нашу многотрудную историю. Что на свете может быть почётнее и прекраснее, чем принадлежать к нации, подарившей миру Левона Грантовича?
Даже уход из жизни нашего лидера должен послужить делу, которому он посвятил свою жизнь. Мы должны научиться писать статьи так, чтобы их не было бы стыдно представить на его суд. До сотрудничества с Левоном Грантовичем таким заочным ориентиром для меня был Нжде. Сегодня, когда я лишён возможности обсуждать с дорогим другом статьи, готовящиеся к публикации, таким ориентиром становится, помимо моих соратников, он сам. Надо проникнуться духом его идей, что непросто сделать в его отсутствие, но у нас нет иного выхода. Мы не имеем права опустить планку, установленную им для нас. Это означало бы отступление от его принципов и неуважение к его памяти. Левон Грантович с нами, пока мы работаем на уровне, подобающем “Восканапату”, работаем не просто как единомышленники и друзья, а именно как соратники.
Напоследок прошу у читателей извинения за сумбурность изложения мыслей. Это, по всей вероятности, тот редкий случай, когда сумбурность вполне понятна и даже неизбежна. Жанр некролога не подходит нашему дорогому другу, попытка писать о нём некролог превращается в гимн в честь Гиганта, чаша жизненной силы которого (заимствуя образность Нжде) настолько переливалась через край, что он любил нас и не хотел нас расстраивать даже на смертном одре. Вечная ему слава!
Александр МИКАЭЛЯН