Ни для кого не является секретом, что человеконенавистническая азербайджанская пропаганда в отношении событий Карабахской войны и карабахско-азербайджанского конфликта в целом создает и использует обширную мифологию. Некоторые азербайджанские мифологемы, как, например, события, связанные с освобождением армянскими силами поселка Иванян (тур. Ходжалу — Пандухт), или фактология ввода советских войск в Баку в январе 1990-го, давно превратились в этом гособразовании в визгливые коммерческие бренды.
Армянская сторона последовательно разоблачает фальсификации и пропагандистские клише закавказских турок. Иногда, правда, крайне редко, подобные мифологемы разоблачаются самими закавказскими турками — «азербайджанцами». Так, не слишком давно был развенчан миф об Ибаде Гусейнове, якобы «отрезавшем голову» легендарному армянскому командиру Монте Мелконяну. Разумеется, многие в Азербайджане и до разоблачения знали и понимали, что Гусейнов — банальное хвастливое трепло, но его прогрессирующая ложь и экзальтация со стороны определенных кругов вынудили самих бывших участников азербайджанской агрессии против Республики Арцах сорвать с вруна маску героя — пускай и в специфическом азербайджанском исполнении.
Несколько дней назад мы стали свидетелями очередного разоблачения одного из громких мифов Арцахской войны, состряпанных азербайджанской пропагандой. Не самого главного, конечно, однако тоже довольно крикливого. Разоблачения пока частичного (поскольку виновники поименно до сих пор так и не названы — П.), но в случае Азербайджана с его тотальной ложью во всех сферах жизни, достаточно знакового.
Речь о катастрофе вертолета Ми-8 за номером 72 внутренних войск МВД СССР с высокопоставленными чиновниками из команды бывшего президента Азербайджана Аяза Муталибова на борту, происшедшей 20 ноября 1991 года в окрестностях села Бердашен Мартунинского района Арцаха, которую в Азербайджане принято называть «Катастрофой близ села Каракенд (турецкое наименование Бердашена — П.)». Помимо высокопоставленных азербайджанских чиновников (в частности, министра внутренних дел Магомеда Асадова, генпрокурора Исмета Гаибова, госсекретаря Тофига Исмаилова, завотделом аппарата президента Азербайджана Османа Мирзоева, вице-премьера Зульфи Гаджиева) и тележурналистов, на борту вертолета находилось несколько наблюдателей от России и Казахстана, работавших в НКАО в соответствии с Железноводским коммюнике. Все пассажиры и члены экипажа вертолета погибли.
В 25-летнюю годовщину катастрофы азербайджанский сайт haqqin.az представил развернутый материал-расследование Ровшана Кафарова под заголовком «Haqqin.az раскрывает тайну расстрела команды Муталибова». Предлагаю обратиться к данному любопытному материалу, дополнив им информацию, имевшуюся у нас до сегодняшнего дня.
Вкратце напомню хронологию событий.
20 ноября 1991 года около 15:00 по степанакертскому времени в окрестностях села Бердашен потерпел крушение вертолет с вышеупомянутыми лицами, направлявшийся из азербайджанского города Агдам в арцахский райцентр Мартуни, где в то время сложилась напряженная ситуация, связанная с азербайджанонаселенным пригородом Ходжавенд.
В первом сообщении ТАСС, ссылавшемся на комендатуру особого района НКАО, говорилось о том, что вертолет взорвался, ударившись о скалу из-за густого тумана.
Однако уже спустя несколько часов после крушения председатель только что образованной Азербайджаном комиссии по расследованию причин катастрофы Адыл Агаев в программе «ТВ-информ» заявил о том, что вертолет был обстрелян с земли из крупнокалиберного оружия. Спустя сутки в Агдам вылетела комиссия МВД СССР во главе с первым заместителем главкома ВВ МВД СССР генерал-майором Вячеславом Пономаревым для расследования катастрофы. В этот же день газета «Известия» сообщила о том, что «черный ящик» разбившегося борта уцелел и отправлен в Баку на расшифровку. Оттуда ящик был доставлен в НИИ-13 в подмосковных Люберцах, и эксперты в своем заключении подтвердили версию об обстреле. На этом расследование прекратилось «в связи с невозможностью выявления причастных к совершению преступления лиц».
Разумеется, в Азербайджане, по «доброй» традиции, крушение тут же окрестили терактом со стороны армян, после чего в Баку начались стихийные многотысячные митинги с требованиями отставки Верховного Совета республики и лично президента Муталибова. Позднее повреждения фюзеляжа от крупнокалиберного оружия здесь плавно трансформировались в «повреждения, соответствующие взрыву ракеты».
Мы в свое время подробно беседовали об этом эпизоде войны со светлой памяти Левоном Грантовичем Мелик-Шахназаряном, находившимся в то самое время в эпицентре событий и скрупулезно аккумулировавшим в свой архив всю информацию о Карабахском конфликте, которая позднее стала основой его книг и многочисленных публикаций в прессе. Я тогда задал ему прямой вопрос о вертолете, на что мой друг и учитель ответил, что к сбитию Ми-8 армянская сторона действительно не имела ни малейшего отношения.
Все дело в том, что к этому времени подавляющее большинство азербайджанских вооруженных формирований и разбойничьих банд, терроризировавших армянское население Карабаха, уже находилось под влиянием или даже в полном подчинении Народного фронта Азербайджана, пользовавшегося серьезной поддержкой Турции. К усилению его позиций привела и недальновидность Муталибова, в спешке поддержавшего путч ГКЧП и, таким образом, в одночасье лишившегося симпатий политической элиты ельцинской России. Уничтожение вертолета с преданными ему соратниками фактически оставило Муталибова один на один с фронтистами, а произошедшая спустя три месяца Агдамская трагедия окончательно поставила точку в политической карьере «гуманиста в душе», являвшегося, если кто забыл, главным виновником бесчеловечной операции «Кольцо». Как метко заметил биограф первого президента Азербайджана Кирилл Столяров, «Муталибов не связал воедино катастрофу в небе над Карабахом с тотчас возросшей активностью оппозиционеров. Здесь нужно было искать ключ к разгадке, чего он, к сожалению, не сделал и за что вскоре поплатился».
А теперь переходим собственно к материалу Равшана Кафарова.
Как вы понимаете, подобная публикация на давно закрытую и успешно мифологизированную (правильнее даже было бы сказать «арменофобизированную» — П.) тему на проправительственном сайте могла появиться только в случае высочайшего одобрения. А это говорит о том, что общенациональный папа «азербайджанцев», Гейдар Алиев, по всей видимости, к данной катастрофе отношения не имел. Чего, кстати, не скажешь об Агдамской трагедии, расследование которой было прекращено по его личному приказу.
Разумеется, в материале имеются пропагандистские антиармянские моменты. Куда же haqqin-у без них? Однако отмечу сразу: по ходу своего развернутого повествования автор ни разу не усомнился в том, что армяне к сбитию №72 не имеют никакого отношения. Более того, Кафаров приводит этой непричастности массу доказательств. К примеру, оставленный в неприкосновенности бортовой самописец — «черный ящик»:
«Надо же, и вертолет исхитрились подбить, а вот главного – потенциально, по крайней мере, – свидетеля совершенного ими преступления, нате вам, оставили на месте в полной неприкосновенности!».
Или еще более откровенно:
«И – небрежно, как кость докучливым шавкам, в мир брошено было оно – сработанное по спецзаказу умельцами из российского НИИ-13 «историческое» экспертное заключение. Уникальность этого документа в том, что являясь символическим обозначением точки в настоящем деле, он, по сути, узаконивал уже утвердившуюся в общественном сознании и, как это ни парадоксально, совершенно устраивавшую все заинтересованные стороны заведомую фикцию. Господ советских военных и азербайджанскую сторону он выставлял как полностью к совершению преступления непричастных. Косвенно же указывая на армян как на злоумышленников, он, фактически, выполнял роль некоего полога, за которым следствие ловко укрыло от гласности улики и факты, по совокупности которых армянскую сторону впору было впрямую обвинить в совершении преступного деяния, к которому на самом деле она причастности не имела».
«Это сделали свои!» — четырежды повторяет Кафаров «сакральную» фразу.
По его словам, сам полет был организован стихийно. Его детонатором стало появление на экстренном совещании по обстановке в Ходжавенде, проходившем при участии руководителей местных, военных и гражданских властей в актовом зале агдамского исполкома, группы беженок из Ходжавенда (кстати, любопытно, как они там настолько оперативно оказались и как сумели прорваться в здание, охраняемое военными? — П.). Беженки причитали и рвали на себе волосы: «Вы – не мужчины! Армяне жгут наши дома, а вы себе услаждаетесь в теплых кабинетах!».
Кафаров перечисляет участников заседания, которые по должностному статусу должны были также оказаться в роковом вертолете. Это, в первую очередь, тогдашний зампредседателя Верховного совета республики и, по совместительству, один из лидеров Народного фронта, председатель его милли меджлиса Тамерлан Караев. В азербайджанских кулуарах он давно называется одним из виновников данной катастрофы. Собственно, такого же мнения придерживался и Левон Мелик-Шахназарян, отмечавший, что после захвата власти в Азербайджане Гейдаром Алиевым принадлежность Караева к НФА была «убрана» из документов, а сам единственный оппозиционер на агдамском совещании — надежно «спрятан», отправившись от греха подальше сначала послом в Китай, затем в Индию и, наконец, в Индонезию с одновременным исполнением обязанностей посла Азербайджана в Сингапуре, на Филиппинах и в Восточном Тиморе. Любопытно, что Караев, отказавшись от полета сам, принялся еще и лихорадочно отговаривать от участия в нем генпрокурора Гаибова. Правда, безуспешно. Отметим также, что именно Караев позднее указом президента Азербайджана был назначен председателем госкомиссии по расследованию причин взрыва вертолета. Обратите внимание: в указе таки говорится — «взрыва». «Волка волков травить подрядили», — поговаривали об этом назначении в Азербайджане.
Кроме Караева от участия в полете уклонились тогдашний министр обороны Азербайджана Валех Баршадлы, заместитель военного коменданта НКАО полковник Полозов и член группы наблюдателей от Минобороны СССР подполковник Потапов. Караев с Баршадлы сослались на свою занятость, а военные, по их рассказам СМИ, не сели в вертолет из-за его перегруженности. Еще позднее оба прибавили, что от полета их отговорил погибший министр ВД Асадов, который, как вы понимаете, ни подтвердить, ни опровергнуть их слова уже не может.
Первой версией авиакатастрофы стали «сложные метеоусловия». А именно — туман. Говорилось о том, что борт не был оснащен аппаратурой для полета в условиях плохой видимости и налетел на гору. Любопытно, что данную версию озвучил не кто иной, как близкий родственник все того же Тамерлана Караева — новоиспеченный министр внутренних дел Тофик Керимов и, с его подачи, агентство Азеринформ.
Данная версия была опровергнута военными, подтвердившими, что видимость в тот день была вполне удовлетворительной. Кроме того, выяснилось, что оборудование для полета в условиях плохой видимости на борту все-таки имелось. И, наконец, ни в какую в гору врезаться вертолет не мог по причине того, что Бердашен окружен лишь невысокими холмами.
Еще один момент, отмечаемый Кафаровым. Он приводит слова члена азербайджанского оргкомитета по НКАО А. Шашгиахметова о том, что сразу после получения комендатурой сообщения о крушении (примерно в 16:00) были организованы поисковые группы, вышедшие к месту аварии из Агдама, Степанакерта и даже из Мартуни и Варанды (тур. Карадаглы). Однако на место первые военные прибыли лишь ночью, при свете луны, зафиксировав, что место катастрофы к тому времени оказалось разграбленным. Где они кружили столько времени — так и остается непонятным.
Теперь о «черном ящике». Исключив «армянскую» версию, Кафаров разбивает в пух и прах и версию о манипуляциях с прибором со стороны советских/российских военных:
«Будь военные столь махрово коварны, какими мы их себе мнили, что стоило им вовсе убрать «ящик» подальше от посторонних глаз при полном игнорировании республиканского нашего начальства? Зачем отдавать в чужие руки, чтобы после трудиться вернуть себе то, что с самого начала и так пребывало в безраздельном твоем владении?»
Выясняется, что «ящиков», на самом деле, было два (об этом имеется официальное признание), и содержимое, как минимум, одного из них при взрыве сгореть не могло. Контент был банально похищен. При этом похищен до доставки в НИИ-13 в Люберцах, в то самое время, пока находился под надзором представителей Азербайджана. Кому-то очень было нужно и даже жизненно необходимо, чтобы «ящики» в целости до Москвы не добрались.
Кафаров рассказывает о том, что опознание погибших было проведено всего за сутки, причем у родственников погибших даже не брались биоматериалы. Количество жертв, как и в случае Агдамской трагедии, также несколько раз менялось. В итоге остановились на цифре 22.
Наконец, автор плавно подводит к главной, на его взгляд версии — наличию второго вертолета, сопровождавшего основной, расстрелявшего №72 и затем приземлившегося на аэродроме Новрузлу.
На обшивке разбитой крылатой машины были обнаружены отметины пулеметно-автоматных очередей. Были найдены и пули, в том числе поразившие пилотов еще в небе. Кафаров указывает, что при этом советские военные вертолеты, использовавшиеся в районах ведения боевых действий, в обязательном порядке оснащались накладными титановыми бронеплитами, которые устанавливались на корпус под кабину пилотов и служили для защиты экипажа от обстрелов с земли. Согласно консультации военных вертолетчиков, при наличии подобной защиты, а также при экспертном заключении о том, что стрельба велась с земли под углом в 30°, пули попасть в пилотов не могли. Однако у одного из пилотов оказался пробитым пулей навылет череп, а у другого, также навылет, — горло и плечо.
Если учесть, что, согласно правилам, данный полет должен был сопровождать второй боевой вертолет, как раз и вырисовывается версия обстрела именно с этого борта.
Разумеется, московские криминалисты не могли не докопаться до истины. Однако экспертное заключение в том виде, в котором оно было вынесено, в тот момент устроило всех. Азербайджанская сторона и советские военные, согласно ему, оказывались к данному преступлению непричастными.
Кафаров замечает, что все, что связано с расследованием данной катастрофы, проходило в условиях нарочитой секретности: результаты баллистической экспертизы, обнародованные на закрытом заседании азербайджанского милли меджлиса, так и не были доведены до общественности, протоколы вскрытия родственникам погибших выдавались для ознакомления лишь в виде копий с обязательной подпиской о неразглашении и проч.
Вот такой материал. Повторюсь: незавершенный. Однако четко называющий сторону, непричастную к данному преступлению, и задающий верное направление дальнейших «поисков». Так что, в целом, это серьезный прорыв. Первая ласточка, так сказать.
Любопытно, что после его публикации ни одно издание в Азербайджане не бросилось опровергать материал и не поспешило обвинять Кафарова в предательстве. Такая «нулевая» реакция очень показательна, не правда ли?
Рано или поздно, закавказские турки и другие собственные преступления обнародуют, и к раскрытию Агдамской трагедии придут. Тем более что там и «герой» фигурирует тот же самый — Аяз Муталибов. И его аналогичное признание о том, что и к этому преступлению армяне не причастны, а совершили его опять же свои, имеется в наличии. Однако в случае Агдамской трагедии причастность Гейдара Алиева если не к совершению самого преступления, то, как минимум, к заметанию следов и уходу убийц от ответственности — совершенно очевидна. Так что раскрытие данного преступления в Азербайджане произойдет либо когда будет низвергнут алиевский клан, либо когда сам Азербайджан «прикажет долго жить».
Вполне возможно, два эти события совпадут.
Зато закавтурки смогут сэкономить на памятнике жертвам Агдамской трагедии. Ведь он в Баку уже установлен. Останется лишь поменять на нем надпись на правдивую…
ПАНДУХТ