Философия биллиардного шара
Профессионализм всегда вызывает уважение. Как-то мне довелось посмотреть по ТВ игру биллиардистов-профессионалов. Зная биллиард только в общих чертах, я испытал немое восхищение умением мастеров выбрать «правильный» шар и нанести по нему удар с точно выверенной силой под нужным углом. Виртуозно исполненный удар приводит в движение множество шаров, часть которых ложится в разные лузы. Я забыл о своём равнодушии к этой игре, покорённый искусством её мастеров.
Зададимся смешным вопросом – как бы воспринимал эту игру сам биллиардный шар, если бы он, подобно живому существу, был наделён нервными окончаниями/рецепторами (как известно, не заменяющими интеллект)? Такой гипотетический шар не был бы в состоянии разглядеть за пределами стола, ограничивающего его движения, ничего, кроме кия в руках игрока. Удар причиняет боль, избежать которой шар не может, как не может повлиять на силу и направление удара. Шар катится туда, куда его направляет удар кия. Он может лишь гадать, откуда нагрянет беда, со слепой покорностью подчиняясь року. Так воспринимали мир греки эпохи Перикла. У них не было понятия индивидуальной воли, и выпадавшие на их долю испытания они считали ударами (!) судьбы, безразличной к их участи.
Если эта модель кажется абстрактной, предлагаю вниманию читателей наблюдение автора американского пособия по шахматам для дилетантов. Особенностью их мышления автор учебника считает слепое следование планам противника, часто существующим лишь в воображении начинающего шахматиста. Уважение к противнику вырождается в бесконтрольный страх, парализующий волю игрока и ведущий к отказу от выдвижения им собственных идей. Дилетант не знает, что замыслы противника не рождаются в вакууме, а определяются его игрой. Свою способность влиять на события он не считает нужным учитывать.
Трудно отделаться от аналогий такого рода при чтении публикаций вроде статьи одного из наших экспертов о вхождении Армении в Евразийский Союз. Её автор доказывает, что Россия будет форсировать вхождение Армении в это структуру, решив спорные вопросы с Украиной. Нам, по его мнению, придётся определяться с выбором внешнеполитического курса. Судя по тону статьи, её автор убеждён в том, что у Армении по определению нет ни выбора, ни рычагов воздействия на затрагивающие её интересы решения руководства РФ, в правильности которых он не смеет усомниться. Руководителям России, как всем людям, свойственно ошибаться, но поведение биллиардного шара жёстко детерминируют законы ньютоновской механики. Есть и другая статья, автор которой хочет осмыслить отношение России к Московскому договору. Её мы рассмотрим ниже.
Нечто подобное мы уже проходили. Не так давно наша оппозиция всячески спекулировала на возможности занятия Россией проазербайджанской позиции (приходится признать, что прежнее руководство РФ своим не всегда последовательным поведением давало повод для таких пересудов). Но не менее показательным был и ответ наших официальных лиц на эти инсинуации. Они утверждали, что, общаясь с коллегами в Москве, всякий раз убеждались, что имеют дело с профессионалами, понимающими важность армяно-русского союза. Эти заклинания так же порочны, как и нагнетание страха оппозиционными оппортунистами. В выкладках такого рода отсутствует то, что делает оценку экспертной – учёт места самой Армении в происходящем. 135 лет утекло со времени Берлинского Конгреса, у нас есть государство с мощной победившей армией (считайте её кием в руках биллиардиста), а мы, как прежде, смотрим на других (даже своих союзников) как на воплощение неумолимого слепого рока. У нас нет объективной оценки действий России. Прозападные «политики» пытаются спекулировать на невнятности политики Кремля в нашем регионе, провластные «эксперты» избегают затрагивать эту тему, чтобы не раздражать Москву, выражая свои, по их убеждению, непрошенные мнения. Это несерьёзно. Государство – серьёзное дело, а не детский сад. Мы просто обязаны научиться понимать и научить понимать.
Бал-маскарад великорусской державности
Пугать людей с умным видом знатока легче, чем понять суть происходящего. Евразийская идея возникла не сегодня. Её первым воплощением на практике в новейшее время стал большевистский путч 1917 года, приведший к власти банду проходимцев и маньяков, ненавидевших Россию и стремившихся испепелить её в пламени всемирной революции. Русским отводилась роль запала для вселенского взрыва (Ленину приписывают утверждение о том, что гибель 90% населения России во имя победы коммунизма является приемлемой ценой за достижение этого антиидеала). Кремлёвский безумец справился с заданием своих менеджеров Парвуса и Троцкого на немецкие деньги по наводке турок. Недаром Ллойд-Джордж утверждал, что царская Россия поплатилась октябрьским путчем за свои попытки стереть Турцию с карты мира (этот эпизод – не исключение: поддержка Францией восстания североамериканских колонистов против английской короны также обернулась революцией и казнью Людовика XVI).
Сталин переломил инерцию «революционного» психоза, физически уничтожив ленинскую гвардию маньяков-интернационалистов. Ему также удалось превратить Россию в одну из великих держав, умело используя в своих политических целях великорусский патриотизм, объявленный вне закона в годы ленинского правления. Замахнуться на маразматическую химеру «русско-турецкого союза», противоречащего логике всего хода истории России, он не мог, не хотел или не успел (что сейчас не столь уж важно). Мы не смогли восстановить историческую справедливость, попранную сделкой Ленина с Кемалем, даже в 1945 году, когда активное пособничество Турции гитлеровской Германии, вызвавшее недовольство и на Западе, и в Союзе, дало нам шанс достичь заветной цели. Несомненно и то, что евразийская идея формулировалась бы сегодня без гумилёвско-дугинских обертонов, если бы после Великой Отечественной Войны в наших руках оказались хотя бы Арарат, Ван и Карс.
Триумф сталинизма сделал невозможными открытые проявления русофобии в Кремле, но, как оказалось, не перекрыл лазеек для пантюркистской пропаганды в обличьи российской великодержавной идеи. Нечто подобное происходило на рубеже XIX и XX столетий, когда армян подвергали жестоким гонениям в христианской Российской империи по наущению султана Абдул-Гамида, о чём поведал Амфитеатров. Турок не был бы турком, если бы он не поставил на службу своим экспансионистским планам даже идеи, кажущиеся чуждыми пантюркизму. Но в те годы великодержаный шовинизм был официально провозглашённой идеологией империи, на которую никто не посмел бы посягнуть. Сегодня мы наблюдаем нечто качественно новое.
Произошло трагическое (и крайне нечестное) переистолкование логики русской истории, выразившееся в гумилёвско-дугинском евразийстве. Это псевдоучение, претендующее на академическую респектабельность, опирается, тем не менее, на неоспоримый факт. Никто не отрицает, что Россия – евразийская держава, будущее которой зависит от гармоничного сосуществования населяющих её народностей. Сомнения вызывают попытки евразийских идеологов доказать недоказуемый тезис о том, что Запад неизменно противился попыткам русско-турецкого сближения, диктуемым «близостью» Российской и Османской империй. Именно этот тезис Дугин выдвинул в недавней статье в газете «Сегодня». Приведу пассаж, отражающий эту программную установку: «… наш философ Константин Леонтьев говорил о том, что сходство двух империй – Османской и Русской – наоборот способствовало бы логически их объединению, поскольку они бы отстояли друг друга перед лицом Запада, который стремился разрушить и ту, и другую… Леонтьев оказался пророком в этом отношении, но его не послушали».
В чём Дугин усмотрел «сходство» между Россией, наследницей уничтоженной турецкими вандалами Византии, и Турцией, наследницей этих вандалов, трудно понять человеку, не посвященному в туманные арканы евразийской мистики. Полной загадкой остаётся тезис об отстаивании Турецкой и Российской империями друг друга перед лицом Запада. Где и когда в истории русско-турецких отношений имела место взаимная поддержка и стоит ли вводить читателя в заблуждение? Даже находившиеся в близком родстве народы вроде, к примеру, французов и испанцев, немцев, датчан и англичан, русских и поляков вели друг с другом зачастую кровавые войны, забыв о своей расовой и цивилизационной общности. О каком взаимопонимании можно говорить, оценивая русско-турецкие отношения, история которых насчитывает свыше 15 войн? И это, не считая противостояния Руси с тюркоязычными крымчанами, половцами и хазарами. Отношения между Россией и Турцией – пример ожесточённого антагонизма. Впрочем, анализ этих измышлений не так уж необходим. Гораздо интереснее то, что Дугин предлагает русским плакаться в жилетку туркам, которых Запад обижает так же, как их, в чём, видно, и состоит всё подмеченное им «сходство». Какое глубокое проникновение!
Вопреки общеизвестным фактам Дугин выдвигает свою трактовку пантюркизма как идеи, якобы взращённые русофобским Западом в ущерб самой Турции: «Многие думают, что это турки такие вот этнические расисты-националисты, которые его придумали. На самом деле это был проект ЦРУ, который предлагал туркам и турецким спецслужбам усилить своё влияние на тюркские народы Центральной Азии, входившей в Советский Союз, позже уже после распада Советского Союза тоже в республики, самостоятельные государства Центральной Азии, а также на тюркские народы Поволжья, Кавказа и вплоть до Якутии».
Оставляя в стороне вообще характерную для Дугина корявость языка, надо отметить, что “на самом деле” пантюркизм был проектом не ЦРУ, а Франца Вамбери и младотурецких вождей (одним из которых был вохваляемый им Ататюрк), использоваших его идею для дпстижения своих экспансионистских целей. Ярым, но более осторожным в выражениях пантюркистом был Кемаль, тяжело переживавший провал плана присоединения к Турции Азербайджана. В довершение всего, Дугин проявляет небрежность, путая пантюркизм с пантуранизмом, хотя эти термины не синонимичны (пантуранизм был детищем Вамбери, одержимого идеей родства мадьяров с турками, а пантюркизм отстаивал объединение всех тюркоязычных народов).
Мифологемы Дугина (как до него Гумилёва) вызывают ассоциацию с признанием Дюма-отца, сказавшего, что для него история – это гвоздь, на который он вешает свою картину. Но беллетристу простительно то, что непростительно для учёного (или того, кто пытается претендовать на академический статус). Как сказал бы царь Фёдор Иоанович: «Шут! Ври, да меру знай!».
Приведу цитату, иллюстрирующую умение автора вставлять в поток лжи крупицы правды с тем, чтобы враньё выглядело правдоподобнее: «Когда Османская империя рассыпалась, и Ленин, создавая Советскую Россию, вместе с Кемалем Ататюрком, который создавал национальную Турцию, наоборот были союзниками. Вот это противостояние закончилось, и мы вместе проводили границы на Кавказе, солидарно. Из-за этого, конечно, пострадали армяне в значительной степени, потому что Карабах достался азербайджанцам». На фоне привычных антиармянских выпадов евразийского фюрера эти слова выглядят почти как признание в любви к армянам, что, скорее всего, объясняется прозападным дрейфом Баку и усилением наших позиций в Москве. Заметим, справедливости ради, что размер армянских потерь выходит далеко за рамки Арцаха, что, впрочем, Дугин знает и сам. Ну да господь с ним, с паршивой евразийской овцы – хоть шерсти клок…
Вся эта «идеология», замешанная на национал-большевизме, показном антизападничестве и беспардонной лжи, проповедуется на тревожном фоне заметного сокращения русского присутствия в Казахстане, Северном Кавказе и Татарстане, на что дугины, прохановы и леонтьевы взирают с олимпийским спокойстивием. Леонтьев, с пеной у рта осуждавший эстонские власти за перенос мемориала участникам войны в Таллине, не захотел заметить
варварский снос русско-армянского Монтинского кладбища в Баку и и бюсты героев-выпускников в Бакинском высшем военно-морском училище. Доля русских в населении Казахстана упала с 43 до 23% с 1970 года по сей день, что устранило мягкое подбрюшье России, но евразийцы и не думают осуждать казахские власти за проведение политики геноцида русского населения, автохтонного на этой земле в не меньшей мере, чем кочевники-казахи. Никто не упрекнул Назарбаева за то, что он в Турции воспел пантюркизм. Шевченко договорился до полного абсурда, обвинив армян в антирусских намерениях лишь потому, что у них есть влиятельная община в Америке, «забыв», что армянская диаспора образовалась по той самой причине, что и русская – люди бежали от геноцида, а не из желания напакостить России или любви к перемене мест. А как объяснить восторг, внушаемый Дугину нацистами из Эргенекона, организации, один из лидеров которой, махровый арменофоб Перинчек скрывался на его квартире от правосудия? Для него они – герои турецкого сопротивления Западу!
Осуждают кого угодно, кроме лидеров тюркских государств, ставших священной коровой т. н. российской державности, что вызывает законные сомнения в том, что она отражает именно русскую душевную стихию. Ещё один нюанс – не гнушающееся конспирологией выпячивание еврейского фактора в анализе российской политики. Цель этих игр очевидна: евразийцам надо отвлечь внимание русского общественного мнения от сути дела – планов построения на русской земле новой тамерлановской империи. Иначе Проханов не стал бы кокетливо предвосхищать момент пришествия к власти в Кремле азербайджанца, поощряя закавказских турок к расширению эмиграции в Россию. Легко вообразить вселенский вой, который подняли бы дугины, если бы зачинщиками событий в Сагре были не закавказские турки, а армяне… Стоит вспомнить восторг, с которым российские СМИ встретили весть о постройке в Грозном турками крупнейшей мечети на Кавказе. Этот энтузиазм было бы легче понять, если бы и Россия построила в Константинополе крупнейший православный храм, но так далеко «державность» «евразийцев» не заходит.
Поэтому недоумение вызывает концовка второй упомянутой выше статьи, призывающей к «… ведению открытых, честных и грамотных обсуждений, отсутствие которых предлагает микрофон как шовинистам в России, так и маргиналам в Армении». Где в России автор узрел «шовинистов» и кто они – русские или перекрасившихся под них турки? Не названы и «маргиналы в Армении». Русскому народу навязывают державность ради державности, т. к. евразийцы не делают различия между Русью и Ордой, но автор не заметил этого.
Продолжение следует
Александр МИКАЭЛЯН