Как бы тюркское население Азербайджанской республики ни относилось к армянам, им следует признать, что армяне явились невольным катализатором процесса объединения тюркских племен в единую национальную общность. Однако «толчок», полученный в результате противостояния закавказских турок с армянами, вовсе не означает, что процесс будет доведен до конца и на свет явится новая нация. История знает немалое количество примеров распада или гибели нации на стадии формирования. И происходит это не только на фоне отсутствия «раздражителя», сиречь, общего неприятеля, но и в относительно спокойный период.
Арцахскую войну можно и следует рассматривать с различных точек зрения. Однако в главном своем аспекте она должна быть признана как необходимый и даже неотвратимый аспект в развитии и диалектике становления новой тюркской нации на западном побережье Каспийского моря. При этом руководство Азербайджанской республики, избравшее военный путь консолидации тюркских племен, оказалось неспособным понять простую истину: любой национальный организм стремится к освоению (или сохранению, что, впрочем, не меняет значения процесса) своих естественных этнических границ. В непонимании этой истины кроется одна из основных ошибок всех руководителей Азербайджана после 1991 года.
У азербайджанской «нации» нет ощущения естественных этнических границ. Ареал проживания различных и зачастую не очень дружелюбно относящихся друг к другу тюркских племен, ни при каком напряжении фантазии не может считаться этническими границами. Подобное положение вещей сложилось не исторически, а по необходимости, зачастую и по возможности, и не заключает в себе каких-либо поводов для некорректных выводов и умозаключений. Это – естественное отражение прошлого многовекового кочевого быта, когда естественным ответом на внешние и природные вызовы являлся уход от борьбы и выбор нового места обитания.
Было бы ошибкой считать, что уход от борьбы является признаком слабости. Зачастую сам уход сопровождается героическим преодолением новых трудностей, выражающимся в преодолении сопротивления природных и человеческих преград. Переход гуннов в Европу или тюркских племен в Центральную Азию, а затем и в наш регион, не являлся, да и не мог явиться беззаботной прогулкой, и сопровождался немалыми людскими потерями. Возможно, тут более уместна формула, поясняющая стимул ухода от борьбы с природно-климатическими вызовами к борьбе за выживание в иной этнической среде.
Но как бы мы ни квалифицировали подобную форму борьбы, несомненно одно: кочевые народности и племена привыкли бороться посредством отступления. В определенных ситуациях такая форма борьбы являлась гарантией победы. Так, многочисленным персидским шахам так и не удалось разгромить кочевые орды тюрок Турана, постоянно совершавшие набеги на оседлые поселения. Каждый раз, когда шах отправлял армию для уничтожения извечного врага, кочевники рассыпались по степи. Шахским войскам просто не с кем было воевать! Нередко проплутав по степи месяцы и даже годы, персы (иранцы) возвращались с немалыми потерями (болезни, тяготы конных переходов, несчастные случаи), так и не встретив неприятеля. Потеря территории не воспринималась кочевниками как поражение.
У кочевых племен, при сильном почитании организации (государства), слабо развито чувство родины. Понятие родины у них веками ассоциировалось с временным местом обитания, ареалом кочевничества. Собственно говоря, само понятие «Родина», в том смысле, которое придают этому слову оседлые народы, у кочевников просто не существует (так, в языке закавказских турок понятие «Родина» передается сложным словом «Анаюрду», что в переводе означает «материнская юрта»). И вновь подчеркнем: эта особенность кочевников явилась одной из форм борьбы за выживание, ибо сам уклад жизни номадов не предполагал иного выхода. Отступить, чтобы выжить, вот главная идея ухода кочевников от борьбы. Подобная форма борьбы совершенно не приемлема для оседлых народов, что и предопределило исход Арцахской войны.
Показательный пример. Летом 1993 года государственный секретарь Азербайджана Лала Шовкет Гаджиева укоряла бежавших от наступающей Армии обороны Республики Арцах и испуганно толпившихся у Аракса жителей города Агдам (ныне – Акна) следующими словами: «Свыше ста дней мы ежедневно бомбили Степанакерт, но армяне не покинули своих домов. Вы же убежали уже тогда, когда еще разрывов снарядов не было слышно». Получившая неплохое образование высокопоставленная дама, сама того не сознавая, фактически обосновала теорию ухода кочевников от борьбы. Подтвердил ее и азербайджанский офицер, писавший в своих воспоминаниях: «Когда мы прибыли в Агдам, то с удивлением заметили, что жители и не хотели, чтобы мы их защищали. Они только хотели бежать».
Классическое кочевое (в нашем случае – тюркское) общество не считает зазорным уход от борьбы. При этом они легко расстаются с жилищем, хотя цепко держатся за живность и утварь. Что такое дом? Домом для них веками служила пара десятков выделанных овечьих шкур. Интересно, что в языке закавказских турок слово «шить» обозначает еще и «строить». Были бы овцы, «сшить дом» для потомственного кочевника не представит никаких трудностей.
Будем откровенны: в определенной мере история оказалась благосклонной к арцахским армянам. Если бы армянский край был расположен в окружении, например, оседлых и коренных удин (даже отуреченных), то противостояние было бы куда более ожесточенным и кровопролитным. Однако история «исправила» свою «ошибку»: удины, как и другие коренные народы Азербайджана, живут на левобережье Куры, там же, где их предки жили тысячелетиями. На правобережье (армянские провинции Утик и Арцах, ныне в совокупности именуемые Карабахом) жили коренные армяне и пришлые кочевые племена. Проиграть в войне с кочевниками армяне никак не могли. Кроме многочисленных преимуществ – интеллект, способность воевать (любовь к «железу») – у армян было главное, чего по определению не может быть у потомственного кочевника – ощущение ответственности перед Родиной.
Трудно представить, что в Азербайджане не понимают этого. Наблюдаемое наступление азербайджанизма на тюркизм в этой республике преследует, в том числе, цель изжить из тюркского жителя Азербайджана синдром кочевой формы борьбы – отступления перед вызовами. Однако нынешняя агитация азербайджанизма опоздала по времени, и шансов на успех у нее немного. Ибо проводится после поражения Азербайджана в войне, на фоне непрекращающихся поисков «предателей». На это же, кроме всего прочего, направлены попытки азербайджанской исторической мысли «доказать» автохтонность тюркских племен на территории современной Азербайджанской республики.
И уже не мудрено, что азербайджанская пропаганда «находит» «виновников» поражения агрессии Азербайджана против республики Арцах, как правило, среди автохтонных нетюркских народов республики. «Авары, лезгины, талыши и т.д. не хотели (вариант – не умели) воевать», – эту фразу частенько приходится слышать от представителей тюркских племен Азербайджана.
Между тем, именно представители коренных народов наиболее отчаянно воевали в годы Арцахской войны. Примеров тому великое множество. Другое дело, насколько оправданны были их жертвы во имя тюркских интересов? К сожалению, прозрение стало наступать лишь в последние годы, когда автохтонные народы Азербайджана вплотную столкнулись с «толерантной» и неконтролируемой политикой независимого Азербайджана. Ибо, как азербайджанизм, так и тюркизм, просто не представляют наличие в Азербайджане иной нации, кроме как тюрок или «азербайджанцев».
Противостояние азербайджанизма с тюркизмом, это борьба за право нивелирования национальных черт коренных насельников республики, борьба за выбор формы и методов выдавливания из республики нетюркского элемента, борьба за право уничтожать и пользоваться правом «победителя».
В 1988 году у Азербайджана был выбор: согласиться выполнить просьбу депутатов армянской автономии Арцаха о воссоединении края с Арменией и… выиграть, или решиться на войну с совершенно предсказуемым (для армян) результатом. Однако в Баку решились на кровавую авантюру. Возможно, потому, что в республике не нашлись (или были игнорированы) ученые, способные объяснить руководству пагубность такого решения. В самом деле, если бы в то время Азербайджан согласился на воссоединение Арцаха с «материковой» Арменией, то сегодня как минимум половина населения Арцаха была бы тюрками. С учетом разницы в демографическом приросте между армянами и тюрками, Арцах, скорее рано, чем поздно, неминуемо превратился бы в тюрконаселенный край. При полной видимости демонстрации дружеских отношений. Собственно говоря, в советские годы именно таким образом были тюркизированы многие населенные пункты Арцаха и Утика: Браджур в Ханларском районе, Кархат в Дашкесанском, Хойлар в Шамхорском, Ходжалу, Малибекли, Фарух, հОхер (Гога), Салакатин и многие другие в Карабахе и бывшей армянской автономии. Об армянском прошлом этих селений напоминали лишь заброшенные и потихоньку разрушающиеся от времени и вандализма армянские церкви и храмы.
Однако в Азербайджане было принято решение о радикальном ускорении процесса выживания армян. Не исключено, что «идея» подобного решения учитывала наличие в республике компактно проживающих коренных народов. Не секрет, что на левом берегу Куры, а также на территории Талышистана в Азербайджане, количество автохтонных народов (в том числе и ассимилировавшихся) значительно превышает численность закавказских турок. Соотношение тюрки – коренные в Азербайджане до определенной степени уравнивалось наличием большого числа закавказских турок на правом берегу Куры. Сегодня значительная часть тюрок из правобережья, а также Грузии и Армении, расселяется именно в местах компактного проживания автохтонных народов. При выделении им крупных земельных наделов и многочисленных льгот, создаваемых за счет местных жителей. Азербайджан сделал выводы из поражения в Арцахской войне, и сегодня пытается реабилитироваться на севере и юге республики. За счет исконных насельников этих регионов.
Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН