Наша очередная беседа с профессором Гарником Асатряном посвящена часто обсуждаемой у нас теме – проблеме культурной ниши армян между Востоком и Западом.
– Гарник Серобович, как Вы считаете, куда более тяготеет сегодня армянское общество – к Западу или Востоку? Или, иначе, Армения – Восток или Запад?
– Однозначно ответить на этот вопрос невозможно. Надо сначала определиться с понятиями, что такое западное общество и что – восточное? Исходить из географических и культурно-исторических представлений в данном случае не стоит, так как уже с XVIII века начался активный процесс интерференции Запада и Востока, особенно усилившийся в XX веке. Например, стиль жизни Токио во многом несет европейские черты, японское общество живет в мире высоких технологий, еще недавно воспринимавшихся исключительно как атрибут западной цивилизации. Но это вовсе не означает, что Япония – Запад. Думаю, что различие между Востоком и Западом можно определить исходя из преобладания традиционного восточного или нетрадиционного, более космополитичного, западного мышления и менее традиционных норм поведения в социуме. Будучи автохтонами кавказско-малоазийского региона, армяне – восточный народ, сохранивший традиционность менталитета. В то же время очень многое связывает нас с европейским миром. Это не только христианство, на протяжении многих веков – пусть и не совсем правомерно – преимущественно ассоциированное с Европой. Существуют и другие определяющие факторы, формирующие систему мировосприятия, прежде всего – европейская система образования, имеющая в Армении многовековую историю. И дело не в светскости образовательной системы – она далеко не всегда была таковой. Кроме того, светское образование существует и в Индии, и во многих других восточных странах, но академическая гуманитарная мысль в европейском ее понимании лишь недавно начала формироваться там, при том, что собственная гуманитарная традиция в своеобразной форме существовала с глубокой древности.
– Почему это касается именно гуманитарной мысли?
– Дело в том, что в сфере естествознания существуют единые стандарты, не просто основанные на объективных данных и точных определениях, но и часто подтверждаемые эмпирическим путем. А общественные науки – также, впрочем, оперирующие четкими определениями и имеющие свои собственные метаязыки – во многом связаны именно с уровнем развития гуманитарной мысли (в русле греко-римского (западного) осмысления действительности) и долгой традицией письменности. Недаром, например, блестящая гуманитарная мысль, всплеск которой наблюдался в первые века Халифата, обязана своим возникновением, прежде всего, последовательным попыткам осмысления античной философии. Впрочем, в дальнейшем мусульманская религиозная доминанта вновь «изолировала» гуманитарную мысль мусульманского Востока, направив ее вовнутрь, на развитие собственно исламского права и сугубо религиозной исламской философии. В Армении же, благодаря активной переводческой деятельности, уже начиная с V века, мы оказались в поле греко-латинской академической традиции, на которой основывается вся европейская гуманитарная наука. При продвижении на восток Армения выступает своеобразным рубежом европейской системы образования, прежде всего – гуманитарной мысли, в основе которой издревле лежала иная, нежели на Востоке, мировоззренческая концепция. Хочу обратить внимание на интереснейший факт. Армения – единственная, пожалуй, в мире страна, где церковью канонизирован праздник переводчика. Это знак благодарности тем, кто еще много веков назад приобщил армянский народ к мировым духовным и интеллектуальным достижениям. Это очень прочно связывает Армению с европейским миром, в то время как восточные страны остались вне поля греко-латинской гуманитарной традиции; этим, собственно, и объясняется изолированность и локальность гуманитарной мысли и образования на Востоке. Есть и еще одно специфическое обстоятельство. Сознание восточного человека очень мифолигизировано. В определенной степени это касается и армян, да и вообще – любого homo religiosus, но в силу образовательных традиций мифологизация и предметное мышление сосуществуют в нашем сознании бок о бок. Мифологизированность сознания находит определенное отражение и в языке. Поэтому и языки восточных сообществ (и не только мусульманских, но и, например, индуистского), даже с тысячелетней историей письменности во многих случаях не в состоянии адекватно изобразить современные реалии и понятийный аппарат социальных наук. Язык диктует текст, стилистику, тональность, даже, порою, – систему аргументации.
– Вы говорили о языке. Какова же роль армянского языка в контексте культурного и интеллектуального развития нации?
– Создание оригинальной армянской письменности в V веке стало одним из важнейших событий нашей истории. Сразу же после этого на армянский язык была переведена Библия, организованы школьное образование и активная переводческая деятельность. Уже с первых веков обретения собственного письма на армянский язык с греческого и латыни были переведены все лучшие произведения философской и научной мысли. Появился огромный корпус литературы на армянском языке. На основе собственных языковых ресурсов была выработана терминология по всем имеющимся тогда областям знания, что сделало возможным перевод на армянский язык текстов любой сложности. Такие возможности представляет далеко не каждый язык. Так, например, перевод научных текстов на персидский, турецкий, арабский, индийские языки – в силу отсутствия академических традиций – связан с колоссальными трудностями. Термины, в конце концов, можно придумать или заимствовать, но ограниченность средств выражения этих языков существенно осложняет составление или переводы научных произведений сложного (абстрактного) содержания. Величайшая заслуга Месропа Маштоца состоит не только в создании алфавита. Главное, что он заложил основы армянской учености и национальной традиции словесности. Свою оригинальную письменность имеют все народы Индии, даже сравнительно небольшие. Но этого, как видим, недостаточно для развития интегрированной гуманитарной мысли. Именно поэтому и новые языки Индии – урду, хинди, панджаби, тамили и т. д. – не приспособлены к переводу научной литературы. То же касается узбекского, казахского и многих других восточных языков. Сегодня монголы пишут кириллицей, хотя они имеют и оригинальный алфавит, созданный на основе согдийской письменности. Однако им так и не удалось создать богатую традицию словесности. Что касается современного армянского, то он великолепно приспособлен к требованиям нового времени, имея все необходимые данные высокоразвитого языка. Неисчерпаемый словарный запас с богатейшей синонимикой, роскошные стилистические и словообразовательные возможности, наличие оригинальной терминологии почти по всем отраслям знания и, одновременно, способность создания новых терминов на основе собственной лексической базы, гармоничное сочетание архаичного словаря древнеармянского и лексики новых диалектов и т. д., ставят армянский в первый ряд языков мирового класса – в плане указанных выше возможностей я бы сравнил его с немецким. Армянский по многим параметрам превосходит такие мировые языки, как английский или русский.
Армянский язык – главный, но, разумеется, не единственный, маркер нашей идентичности. Язык создает и обусловливает многие элементы национального бытия, характера народа и его мышления. В этом смысле, я уверен, именно наш язык как инструмент категоризации действительности и средоточие (конденсат) культурной истории армянского этноса предопределяет базовые основы мировосприятия и мышления армян – народа, по сути, восточного, но имеющего мировоззренческие характеристики, свойственные отчасти западным обществам.
– Но, видимо, по характеру общения и поведению армяне все-таки ближе к Востоку?
– Это не совсем так. Поведение восточного человека жестко регламентировано; оно содержит множество этических ограничений, клише, фраз, обязательных при общении. То, что европеец выражает в двух словах, на Востоке звучит значительно более пространно и витиевато. Восточная этика загромождает мысль. Требуется терпение, чтобы дослушать и понять восточного человека. Люди Востока «кодируют» свою речь, высказывание, что особенно свойственно иранцам. Суть мысли часто выражается намеками, сравнениями, метафорой, сентенциями, ссылками на исторические события и т. д. Непосвященному человеку часто бывает очень трудно раскрыть эти «коды», что иногда приводит к недоразумениям при общении. «Коды» довольно характерны и политической культуре восточных стран и прежде всего – Ирана. Армянскому же речевому и поведенческому этикету свойственны прямота и четкость – «коды» и словесный орнаментализм вообще чужды нашему менталитету.
– А как армяне в целом воспринимают Восток?
– Порой мы относимся к Востоку с некоторым налетом высокомерия. Для среднего армянина Восток представляется в виде картин из «Тысячи и одной ночи» – мечети, женщины в парандже, гарем, базары, чайхана с курящими кальян мужчинами в экзотическом одеянии и т. д. Еще несколько лет назад журналистка из одного армянского телеканала, готовя передачу об иранских аспирантах на нашей Кафедре, могла, например, попросить, чтобы они выступили в «национальных одеждах». Сейчас, конечно же, подобное восприятие в силу свободного общения и развития туризма постепенно уступает место более реалистическому пониманию Востока. Армянам же, живущим в восточной диаспоре, как правило, свойственно достаточно глубокое понимание восточного общества, тем не менее, при некоей отстраненности от происходящего, вызванной, скорее всего, стремлением сохранить свою самобытность и характерные черты. При этом интегрированность армян в различные структуры, как и высокий социальный статус, связан именно с европейской образованностью в сочетание с подчеркнутым традиционализмом и законопослушаниием.
– Как Вы считаете, что нам следовало бы перенять у восточных народов?
– Есть качества у жителей Востока, которые нам действительно следовало бы перенять ради самих себя, ради того, чтобы создать атмосферу благоприятствования для максимальной реализации потенциала нации, в том числе и тех положительных качеств, которые сближают нас с Западным миром. По сравнению с Востоком наше общество несет в себе некое плохо скрываемое нервозное начало, некий вектор внутренней агрессии, хотя в периоды тяжелых испытаний мы всегда поддерживаем друг друга.
Терпимость друг к другу в традиционном восточном обществе – не просто следствие адекватных отношений между различными социальными группами, умения регулировать свое поведение и правильно воспринимать отношение к себе со стороны других социальных групп. Это – прежде всего следствие четкого иерархического чувства, отсутствие привычки выпячивать себя, демонстрировать некое превосходство над остальными. Скорее, наоборот, умение подчеркнуть достоинства окружающих – вот основа восточной этики. Такая позиция, кстати, лежит в основе позитивной селекции, напрочь отсутствующей у нас. В восточном социуме, как правило, принято ценить своих лучших представителей, осознавая их роль в развитии всего общества. Каждый человек здесь четко осознает свое место в социальной иерархии, что само по себе сразу же исключает массу проблем. На Востоке человека защищают традиции, на Западе – строго выполняемые законы. У нас же нет ни того, ни другого. Это и порождает латентную нервозность в обществе.
Однако при всем этом у армян есть важное качество, которым можно гордиться не только сегодня, но и в исторической ретроспекции. Это – высшей степени толерантность к инородцам. Армянам свойственно ярко выраженное «имперское великодушие», которое часто отсутствует даже у действительно представителей имперских наций. Отдельно взятый армянин, как и всякий человек, может иметь определенные комплексы, которые, однако, проявляются, как я сказал, главным образом в пределах собственного социума. Но этнических комплексов армяне лишены – главная причина, на мой взгляд, обусловившая историческую терпимость к чужим сообществам.
– Насколько я знаю, на Востоке особое отношение к ученым и образованным людям.
– На Востоке любой мало-мальски образованный человек пользуется подчеркнутым уважением в обществе, даже если объективно уровень его учености вызывает сомнения и явно уступает европейскому. Отношение к образованности здесь почти мифическое. Образованный человек воспринимается любым членом общества как учитель, духовный наставник. Восточное сознание играет исключительно позитивную роль в восприятии интеллектуальных заслуг. Образованность считается благом, которое можно заслужить только высокими нравственными качествами, не только собственными, но и своих предков. У нас же талант, интеллектуальные и творческие достижения отнюдь не обеспечивают соответствующего статуса в обществе. В Иране государственный чиновник любого уровня встает, когда входит ученый. У нас же занимающий самую ничтожную должность чиновник стремится продемонстрировать свою власть. Отсутствие уважения к интеллектуальным достижениям ныне ощущается в нашем обществе на всех уровнях. Нет авторитетов у нас, и это очень большая беда. Именно этим свойством армян в значительной степени обусловлены многие наши проблемы… Впрочем, отсутствие авторитетов, в свою очередь, также связаны с негативной селекцией, отсутствием четких критериев оценки и поистине сомнительным авторитетом формально имеющих ранги и позиции.
– Но может быть, это следствие советской системы, изменившей классовый состав общества?
– Мне бы очень хотелось так думать. Советская система действительно уничтожала элиту, в том числе и интеллектуальную, насаждала иные, часто неадекватные ценности. Но ведь есть и другие примеры, в том числе и на постсоветском пространстве. Возьмем любую среднеазиатскую республику: советская власть вовсе не изменила отношения к ученому человеку – там оно осталось чисто восточным, почтительным – Левон Грантович может это подтвердить. У нас же осуществляется политика маргинализации интеллектуальной элиты, блокирования ее влияния на умы. Эти люди не востребованы в сфере государственной деятельности и не допускаются к принятию решений. К сожалению, во многих областях Армению часто представляют люди, не способные эффективно решать задачи, связанные с интересами страны, или хотя бы просто не компрометировать нацию.
– Как Вы оцениваете положение армянской диаспоры, в частности, в России?
– Россия – большая многонациональная страна, и любые проявления ксенофобии в ней – к армянам или другому народу, могут иметь крайне негативные последствия в первую очередь для самой России. Тем более, что в этой стране во все времена активно действовали силы, ориентированные на подрыв государственности. Многонациональная страна, разъедаемая национальной ненавистью, обрекает себя на массу проблем и не может развиваться успешно. При всех своих недостатках советская внутренняя политика содержала много рационального. Вряд ли советская власть питала любовь к армянам (достаточно упомянуть тот факт, что армянские земли отошли в пользу Турции и новоявленного и по сути враждебного самой России политического образования с османским вектором развития), но та же власть использовала возможности всех народов, их лучших представителей для развития и усиления собственной государственности, что, безусловно, является рациональным подходом. В какой бы стране ни жили армяне, они всегда становились важным созидательным фактором, активно и успешно вовлекались во все сферы профессиональной деятельности. Армян и русских связывает историческое прошлое. Армянские зодчие, художники, врачи, строители пользовались уважением еще в Киевской Руси. Не случайно мудрые русские императоры Петр I и Екатерина II специальными указами поощряли проживание и деятельность армян в России. Именно после переселения Екатериной II армян из Крыма на юг России началось быстрое экономическое и культурное развитие огромного региона, что и было задумано великой императрицей. Армяне построили на юге России города, не только организовали торговлю и развили экономику края, но и создали первые промышленные очаги, открыли первые учебные и медицинские заведения. Возьмем, к примеру, только территорию нынешней Ростовской области. В XIX веке в Нахичевани-на-Дону – небольшом городе, основанном армянскими переселенцами из Крыма (позднее он слился с Ростовом) действовало 16 учебных заведений, в том числе классические гимназии, училище благородных девиц и т. д. Создавались больницы, действовавшие на средства армянской общины, но открытые для всех (кстати говоря, это – свойственная армянам практика, принятая во всей исторической диаспоре: сегодня несколько лучших больниц Стамбула – армянские госпитали, учрежденные и содержащиеся армянской общиной, хотя открыты они в равной степени для всех: турок, курдов, греков и проч.). Молодые армяне из Нахичевани получали высшее образование в Петербурге, Москве, Европе и, возвратившись в свой город, создавали определенное культурное и профессиональное пространство, которое благоприятствовало процветанию региона. Увы, при Советской власти имущество богатых ростовских армян было конфисковано, их особняки превратились в общественные здания и до сих пор функционирую в этом качестве; комический факт – район, где жили представители армянской элиты, в том числе интеллектуальной, был символически назван Пролетарским, хотя, понятно, никаких пролетариев там не было. Впрочем, это все – дела давно минувших дней… Но армяне и сегодня – важная составляющая юга России – экономическая, интеллектуальная, профессиональная
В восточных странах, где проживает много армян, к нашим соотечественникам особое отношение. Это наиболее уважаемые колонии, которые создавали экономику, науку и систему образования государств проживания. Торговый путь от Ирана до Китая через Кашмир долго контролировался именно армянскими торговцами. Известная Бомбейская киностудия (Боливуд) была основана армянами. Ими же были созданы первые студии звукозаписи в Индии, а их первой коммерческой записью, кстати, была песня в исполнении Гоар-джан – популярной тогда в Индии армянской певицы. В Иране армяне организовали академическую науку и светскую систему образования, стали выпускать первые в стране газеты и журналы, создали первую типографию, первые фотостудии… Не удивительно, что армянские общины в восточных странах всегда пользовались особым уважением и доверием. Собственное процветание (а армянские общины практически повсюду были важной экономической составляющей) для армян было неотрывно от благоденствия страны проживания. Именно армянская община (и отчасти – общины исмаилитов-бохра и зороастрийцев) превратили несколько рыбацких деревушек в морские ворота Индии – великолепный Бомбей. Роль армян в развитии индийской экономики хорошо известна. Важный фактор – существенная часть прибыли от производств шла отнюдь не в банки, а на развитие образования, поддержание медицинской системы региона…
Сегодня мы с болью наблюдаем за исходом армянских общин из Ближневосточного региона. Думаю, не меньшую боль испытывают и их соседи, понимая, что это исход существенной культурной и экономической составляющей общества. Достаточно вспомнить, как десятилетия назад, во время Ливанской войны армяне не вывезли своего капитала из страны, в отличие от многих ливанцев-арабов. Более того, они во многом способствовали восстановлению ливанской экономики после конфликта. Это ли не пример гражданской позиции?
– А как же насчет мусульманско-христианских противоречий; в частности, как армяне чувствовали себя в тюркской среде?
– Вот два распространенных клише о якобы извечном армяно-мусульманском и армяно-тюркском антагонизме, кстати, усиленно внедряемых сегодня извне. То и дело слышишь о необходимости воспитывать толерантность в моноэтническом армянском обществе, лишенном опыта проживания бок о бок с представителями иных культур. Наоборот, у армян – многовековой опыт мирного и плодотворного сосуществования с соседями-мусульманами, а о традиционной терпимости армян я уже говорил выше. Отношения армян с мусульманами по большей степени были добрососедскими. Более того, сама религия ислама, даже в церковных кругах у нас традиционно воспринималась положительно. Свидетельство этому – агиография пророка ислама Мухаммада, сохранившаяся в ранней армянской литературе. Конечно, вероотступничество в армянском обществе строго порицалось, но оно было очень редким явлением. Точно такое же доброе отношение к армянскому христианству царило всегда и у мусульман – в арабских странах, в Иране… В Иране, например, этническое название армян, армани, стало даже общим обозначением всех христиан страны. Что касается, так сказать, «извечного» армяно-тюркского противостояния, то и это является грубым извращением исторической правды. Со времен проникновения тюрков в Переднюю Азию у армян с ними было, во всяком случае, не больше проблем, чем у других народов региона. С тюрками и позже с монголами в отдельные исторические периоды наши отношения были даже дружескими, а порою и союзническими. В целом, у армян исторически складывались добрые взаимоотношения с этносами монголоидной расы. Армяно-турецкое и армяно-азербайджанское противоречия ни в коей мере нельзя рассматривать в рамках армяно-тюркских отношений. Более того, и здесь так называемый антагонизм – отнюдь не «первоприродный», а обусловлен историко-политическими факторами: османским гнетом, посягательством на исконные армянские земли и т.д. К тому же, если уж быть точным, азербайджанцы и турки – тюрки только по языку. С истинными же тюрками, народами Центральной Азии – казахами, узбеками, кыргызами, туркменами и проч., – мы всегда дружили.
– Выходит, в нашем внутриармянском дискурсе много мифов.
– Да – мифы, созданные и насаждаемые извне с исключительно политическими целями. К сожалению, мифы – впрочем, не только о мусульманах и тюрках – часто находят благоприятную среду у людей, не отягощенных знаниями и с неустойчивой нервной системой. Современное мифотворчество – это обычно первая фаза крупного проекта, разработанного в недрах каких-либо центров влияния за рубежом. Вы, наверное, помните несколько лет назад шумиху вокруг армянской идентичности. Эту утку проглотили у нас некоторые политические круги, которые вдруг серьезно озаботились этой надуманной проблемой и старались даже законодательно закрепить “День празднования армянской идентичности”. Конечно, все это подавалось в красивом оформлении, льстящем профанному сознанию. Дело, однако, в том, что уж кто-кто, но армяне – один из редких народов, которые никогда не чувствовали дефицита идентичности. Уже на заре формирования нашего этноса мы четко осознавали свою самобытность – это понимали и наши соседи-персы, уже в 6 веке до нашей эры обозначив нас как единый этнос – армяне. Таким же был взгляд на нас и античных авторов. Века спустя это уже было зафиксировано и четко озвучено в ранних образцах армянской словесности – у Хоренаци, например.
Представьте, если бы наш Парламент клюнул бы на эту наживку и утвердил этот законопроект… Как из рога изобилия потекли бы из-за рубежа гранты на различные «социологические» проекты типа, скажем, «Отличия в самосознании армян Арцаха и Сюника», «Идентичность городского (или сельского) населения Армении», «Этническое самоопределение армян Диаспоры» и т. д. Это – один из классических трюков манипуляции сознанием – так называемой отрицание через ненужное утверждение, нацеленное, в конечном итоге, на разрыхление национального единства армянского народа.
– Судя по Вашим словам, армянский этнос несет в себе опыт тысячелетий, на котором основана его самобытность. Неужели такой монолит можно походя «разрыхлить», как Вы говорите?
– При современном уровне технологий манипулирования сознанием «разрыхлить» можно все, что угодно. И даже такой монолитный конструкт, как армянское национальное единство. Исторические механизмы защиты порой бывают бессильны перед созданным современным интеллектом психологическим инструментарием. Вот об этом надо помнить и быть готовыми к подобным атакам – части общей стратегии разрушения традиционных обществ. Именно сейчас должна быть осознана миссия настоящего гуманитария – мыслящего ученого, флагмана нации, способного создать основу для пассионарного всплеска народа, который бы выработал новые защитные механизмы, адекватные современным угрозам.
Учтите, любой проект воздействия на своей начальной стадии подобен сладкой пилюле. Он обязательно льстит национальному самолюбию, всячески делает акцент на наиболее привлекательных приоритетах – его цели и средства представляются чуть ли не идеальными. Будь я в хорошем смысле эзотериком от политики – типа Проханова, сказал бы, что это и есть обольстительные наваждения, призванные сбить с пути истинного. Ведь никого не заманишь в силки уродливой идеей! Но реальность, увы, иная. Нам предстоят серьезные испытания, и насколько мы будем готовы к вызовам, во многом зависит от нас самих – от того, насколько реалистично наше видение ситуации, ниши нашей страны и армянства в целом, чем каждый из нас готов пожертвовать для того, чтобы отстоять национальный интерес и традиционные ценности.
Мы любим рассуждать о древних корнях нашего христианства. Это действительно важный маркер нашей идентичности. Но что есть христианин? Человек, не обольщающийся иллюзиями (прелестями), не ищущий легкой участи, живущий в той реальности, которая нам дана, и при этом не уклоняющийся от своего долга и действующий по-христиански в любых обстоятельствах. А сегодня, когда водораздел между добром и злом целенаправленно размывается, христианину надо быть еще более стойким в отстаивании традиционной позиции, более того – быть готовым претерпеть трудности и даже преследования за отстаивание своих принципов. Христианство не должно перерасти у нас в традицию-инерцию – есть такой термин в религиоведении, очень хорошо передающий статус христианства в современной Европе.
– Как я понял из нашей беседы, наш менталитет, – скорее, западный, чем восточный. К чему теперь мы должны стремиться: к Западу или к Востоку?
– Я бы воздержался от столь однозначных определений. Наш менталитет и ценностные приоритеты содержат больше традиционных компонентов, все еще естественных для Востока, но изжитых на Западе. Несомненно, со странами Запада мы должны поддерживать очень тесные отношения и перенять положительный опыт там, где он действительно есть. То есть – уважение к законам, четкий стиль хозяйствования, соблюдение строгих правил при ведении дел, бережное отношение ко времени и т. д. Однако надо учесть, что Запад в большей степени поставляет нам сегодня свою субкультуру… Собственно, «вестернизация» восточных сообществ как раз по этой схеме и осуществляется. Я – в большей степени сторонник сбалансированной ориентации Армении с традиционными для нас историческими партнерами. Западная ориентация, на мой взгляд, – понятие для Армении эфемерное, но не потому, что у нас «нет альтернативы», – как считает комментатор российского телевидения в недавно опубликованном арменофобском памфлете, – и не потому, что я, как востоковед, люблю и знаю Восток (я хорошо знаю и Запад), а потому, что традиционное пространство, сохраняемое нашими историческими партнерами в качестве приоритета, – близкий нам по духу культурно-цивилизационный ареал. Развитие отношений с западными странами – закономерный и неизбежный процесс, но, повторюсь, культурный поток с Запада давно иссяк, а целенаправленное насаждение западной субкультуры и псевдоценностей приводит, как правило, к разложению не только малых этнических сообществ, подобно нашему, но и – как показывает опыт последних десятилетий – может серьезно подорвать устои и в исторически традиционных с сильной государственностью державах. Остаться на традиционном «Востоке» с этой точки зрения более соответствует нашим национальным интересам, чем стремиться к иллюзорной перспективе «Запада», могущего предложить разве что «образы» (по терминологии Кара-Мурзы), искусно подменяющие фундаментальные реалии.
– И последний вопрос, который я адресую Вам по просьбе Левона Грантовича. В Вашем прошлом интервью нашему порталу – «Армяне – неотъемлемая часть кавказской семьи народов» – уже после того, как оно появилось на сайте, была отредактирована одна фраза. А спустя несколько часов выяснилось, что за Восканапатом пристально следят наши читатели, что конечно, приятно, но проблема в том, что редакцию Voskanapat.info стали обвинять во вмешательстве в Ваш текст. Безусловно, в основном это писали люди, плохо, или вовсе не знакомые с работой нашего портала. Тем не менее, факт остается фактом: Восканапат пытаются обвинить в том, что чуждо нам в принципе. Не могли бы Вы, Гарник Серобович, объяснить причины изменения текста в интервью?
– Создание любого теста, в том числе интервью, – живой творческий процесс, и подобные явления – в порядке вещей. Я, разумеется, сожалею, что из-за меня Восканапат стал объектом несправедливых нападок. Но, честно говоря, я очень рад, что и тема нашей прошлой беседы, и злосчастное исправление вызвали такой бурный отклик и широкое обсуждение. Во-первых, видно, что у нас есть довольно многочисленная группа очень образованных интересующихся проблемами национальной самобытности людей (по большей части молодежь), находящихся в вечном поиске корней собственного народа. Неважно, что этот поиск ведется подчас интуитивно, без должной методологии и учета строгих критериев науки. Главное, что люди ищут, ищут страстно и целеустремленно. А это не может не привести к еще большему укреплению национального самосознания и развитию гуманитарной мысли в Армении и среди армян Диаспоры. Во-вторых, меня очень обрадовали, за небольшим исключением, сдержанный тон и высокая культура ведения дискуссии. Умение вести диалог, даже жаркую полемику, оставаясь в рамках корректности и относясь с уважением к личности и аргументам оппонента – один из главных признаков зрелости общества, его культуры. В этом смысле, я убедился, что мы, похоже, уже освоили некоторые хорошие черты и Запада, и Востока. Ведь, непотребный стиль изложения, враждебный настрой и ненормативная лексика, особенно при дискуссиях неконтактного типа, говорят как минимум о слабости позиции и отсутствии аргументов. Знать цену словам и нести за них ответственность – свойство состоявшейся личности.
Беседовал Севак МОКАЦИ