Признаю, восканапатцам редко выпадает возможность совместно провести день. Но и пропустить начало празднования 2795-летия Еревана мы не могли. Все вышло спонтанно и практически экспромтом: Сагател Мамиконович, Пандухт, Айоц и я поехали к месту народных гуляний на улице Эребуни. Хотя «поехали», наверное, громко сказано, ибо нам не дали доехать: улица была перекрыта для автомобильного движения, и всей нашей честной компании пришлось дальше идти пешком, бросив машину в каком-то гостеприимном дворе, по горлышко переполненном автомобилями всех известных в мире марок.
Как и ожидалось, Мамиконыч сразу стал ворчать, мол, надо было сказать, что мы из Восканапата, и полиция бы козырнула, да дорогу освободила. Айоц, не в силах понять, шутит наш старик, или говорит серьезно, на всякий случай с недоверием смотрел на него, а Пандухт принялся объяснять, что порядок в городе каждый должен наводить с самого себя. Мамиконыч продолжал ворчать до тех пор, пока мы не вынырнули на Эребуни: здесь даже наш знаменитый скептик понял, что сегодня на этой улице точно не раскатаешься.
Улица Эребуни поразила нас огромным количеством людей, еще большим количеством детей с нарисованными на лицах флагами Армении, выстроившимся прямо посередине дороги длинным рядом временных магазинчиков, и многочисленными очагами шашлычного дыма. Мамиконович, единственный из нас не вооруженный фотоаппаратом, моментально сориентировался: «Пандухт, дорогой, запечатлей эти кебабы да шашлыки, помнится, бакинский недоумок, смотревший футбольный матч из Еревана, обратил внимание, что над стадионом не поднимается дым от шашлыка и пришел к выводу, что в Ереване голод. Ударим фотографией по скудным умишкам оппонентов!»
Пандухт, кажется, не слышал. С приклеившейся к лицу доброй и немного растерянной улыбкой, он все щелкал и щелкал нарядно разодетых армянских детишек. Пандухту, который уже скоро год, как живет в Армении, нравится в стране все. Ну, или почти все, если не считать наших водителей и привычки некоторых людей бросать мусор точно мимо урны. В связи с этим не могу не вспомнить слова 13-летнего Миши, сына нашего восканапатца РОМа из Америки. Миша, не по годам эрудированный и наблюдательный мальчик, летом гостил в Ереване и незадолго до отъезда сказал поразившую меня своей точностью фразу: «В Армении самый добрый народ в мире. До тех пор, пока не сядут за руль». На вопрос, отношусь ли я к тем, кто звереет за рулем, Миша ответил дипломатично: «В меньшей, чем другие, степени».
Но вернемся на Эребуни, тем более что 11 октября там машин не было. Зато там было море добрых людей, гордых сопричастностью к 28 векам истории Еревана и сорока пяти векам истории Армянского государства. Никогда, ни каком «официальном» празднике не приходилось мне видеть такую всеобщую радость: молодые пели и танцевали, детишки бегали вокруг, то тут, то там происходили импровизированные театральные постановки, развевались на ветру флаги Армении, Арцаха, Эребуни… Какая-то гордая и осознанная радость плескалась в глазах у всех встречных. Да и мы, наверное, не были похожи на себя, обычных: Айоц проворно (чуть было не написал – суматошно) бегал от одной веселой компании к другой, Пандухт с блаженной улыбкой бродил среди себе подобных, Сагател Мамиконович, как, впрочем, и я, постоянно пропадал из виду. Часто, заглядевшись на ту или иную сценку, забывали фотографировать, в другом месте неистово наверстывали упущенное.
Наконец, после часа с лишним медленного продвижения, дошли до начала улицы, к подножию холма, на котором три тысячи лет назад был заложен Ереван, и где расположен музей Эребуни-Ереван. Перед музеем была сооружена сцена, на которой по очереди выступали представители всех административных районов города: певцы, танцоры, спортсмены. Нам повезло, когда мы подошли, какая-то группа пела старинные армянские обрядовые песни, затем танцевальный ансамбль исполнил наш воинственный танец «Берд». «Берд» (крепость) у Берда Эребуни – символично и красиво.
Перед музеем огромная скульптура: царь Аргишти на колеснице. Друзья обращают внимание на его головной убор. Рассказываю, что в древности армянские воины носили длинные волосы, которые перед боем сплетали в косу и поднимали к макушке – в качестве естественной защиты от удара палицей или дубинкой по голове. Головной убор Аргишти, надетый на собранные на голове волосы, подтверждает: царь Аргишти был Воином. Еще одна преемственность, сохранившаяся у армян до наших дней. Рядом с нами оказалась семейная группа – дед, бабушка и внук – одетые в национальную одежду. Дед еще и был вооружен внушительных размеров кинжалом. Неподалеку – два юных брата лет семи-восьми в военной форме, а рядышком – стайка девочек в форме разведчиц. В общем, от обилия людей и персонажей голова идет кругом, поэтому находим спасение в музее.
Естественно, центральный экспонат музея – тот самый памятный камень, на котором по приказу урартского (что бы ни говорили ученые, убежден – Араратского. В клинописи гласные не высекались, и кому-то пришло в голову согласные «РРТ» прочитать как Урарту, а не естественное Арарат) царя Аргишти I высечена горделивая надпись: ««Величием бога Халди Аргишти, сын Менуа, эту мощную крепость построил, установил для нее имя Эребуни для могущества страны Биайни и для устрашения вражеских стран». А вот огромные чеканки, на которых нога Аргишти попирает головы этих самый «вражеских» стран. Одна из них – явно Ассирия, а другая… Нет, не буду называть, ибо с народом, который тогда населял эту страну, мы сегодня дружим.
В музее много интересного, подтверждающего преемственность нашей культуры, а огромные карасы вылеплены словно вчера. Можно увидеть боевую колесницу, которой, как минимум, 28 веков, оружие и доспехи того времени, шлем, с высеченной на нем молнией… Словом, вот она – наша история, протяни только руку и открой глаза.
По длинной петлящей лестнице поднимаемся к самой цитадели. Радует глаз огромное количество школьников. Заговариваю с учителями, выясняется, что приводят сюда учеников каждый год: «Да они и сами приходят». То, что они «и сами приходят», чувствуется сразу. Ребятишки свободно ориентируются в огромном количестве комнат, залов и иных помещений, в которых мы часто теряем ориентацию. Особенно это касается Сагатела Мамиконовича, который «по секрету» сообщает нам, что может заблудиться и в собственной квартире, если кто-то переставит там мебель. Пандухт находит молельное место, приходим, смотрим, дивимся на удивительно ровную кладку и технику обтесывания камня: явно чувствуется, что камни тесали уже после кладки. Получилось и гладко, и оригинально, и очень красиво. Надо попробовать дома.
В самой цитадели археологи оставили нетронутыми на своих местах несколько исписанных клинописью камней. Пандухт и Айоц балагурят: наверное, написано на древнеазербайджанском языке. Мамиконович с серьезным лицом начинает объяснять, что в то время и слова такого не было – «азербайджанцы» – поэтому, скорее всего, надпись сделана на языке одного из огузских племен, волею Тенгри перелетевших сюда из Забайкалья, построивших крепость, сделавших надписи, и улетевших обратно. У него такое серьезное лицо, что мы не выдерживаем, громко хохочем, а Мамиконович «обижается»: «Я вам тему для докторской в Азербайджане дарю, а вы гогочете. Придется поделиться этой идеей с Бахтияром Тунджаем, если Левон Грантович отменит приказ о его ликвидации». Пришлось согласиться: пусть живет и радует нас очередными открытиями. Удивительно, на какие жертвы может пойти Восканапат ради продвижения азербайджанской исторической науки!
Быстренько решив вопрос с Тунджаем, мы столь же быстро забыли о самом существовании закавказских турок: нечего омрачать Армянский день. Вообще, гуляя по цитадели Эребуни проникаешься не только величием армянского народа, но и связью времен. Вот-вот, кажется, из-за очередной стены выйдет величественный царь Араратский, сопровождаемый разодетой в драгоценные шелка свитой и одетой в золотые доспехи охраной. Царя с охраной мы так и не встретили, зато увидели множество мальчиков, готовых уже сегодня защитить Родину.
Наш Айоц, успевший повоевать в нескольких странах, мыслит по-военному (Иногда мне кажется, что он даже во сне думает о путях еще большего укрепления Армянской Армии). Он смотрит сверху вниз на улицу Эоебуни, широким и ровным как меч полотном доходящий к подножию холма, и говорит: «Прекрасное место для проведения военных парадов». «А ведь он прав, – думаю я, – и широченная улица восхитительно подходит для этого, и преемственность в наличии». Можно представить, как политическое и военное руководство Армении принимает военный парад там, где восседали наши прославленные предки – цари Урарту – Арарата.
– Парад обычно проводят на центральной площади городы, – возражаю я Айоцу, больше проверяя свои ощущения.
– Центр города там, где военный парад, – отвечает он, чем окончательно разоружает меня.
– Отличное предложение, дорогой, и я постараюсь довести ее до нашего руководства.
Теперь надеюсь, что эти строки будут прочитаны людьми, принимающими подобного рода решения.
Спускаемся с горы и вновь оказываемся в окружении большого количества людей. Вновь танцы, смех, театрализованные сценки, юные спортсмены и дети, дети, дети. На лице Пандухта вновь появляется блаженная улыбка, Мамиконович опять начинает теряться, Айоц уже привычно, но все так же проворно бегает от одной компании к другой, я вначале (тщетно) стараюсь держаться степенно, а потом машу рукой: «Какая к черту степенность? У армянского народа праздник!»
Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН