Настоящий аджарули — аджарский хачапури-лодочку — едят рано утром. В детстве во время летних каникул в Батуми меня, как самого старшего из всей нашей ребячьей оравы, каждое воскресенье будили раньше других. Мне давали с собой большое фарфоровое блюдо, тарелку и несколько газет, чтобы не обжегся. И я бежал в пекарню в столовой, располагавшейся в нескольких кварталах от нас — на улице Кироваканской, которая до этого носила имя Микояна, а еще раньше — Павлова, а до того называлась Карсской. Запах еще при приближении к столовой стоял такой соблазнительный, что в животе начинало урчать. На входе обычно уже стояли в очереди люди. Оттуда из дверей было хорошо видно, как пекарь достает из печи аджарули — горячие и румяные, как солнце. Я аккуратно складывал их друг на друга на блюдо, накрывал тарелкой, оборачивал несколькими слоями газет, чтобы не обжечь руки, и стремглав мчался домой. Дома бабушка разбивала в каждый хачапури яички, клала сливочное масло, и мы садились завтракать.
Это был не просто завтрак, а увлекательнейший процесс. Отрываешь кончик горячей лодочки и макаешь его в серединку, стараясь захватить побольше жидкого желтка, мягкого сулугуни и тающего масла. М-м-м!..
Хачапури были такими огромными, что никому из детей не удавалось съесть целый. У каждого из нас оставался свой кусок, у кого побольше, у кого поменьше. Их мы доедали позднее, набегавшись во время игр.
Пару раз, когда у моего отца отпуск совпадал с нашими каникулами, он брал меня с собой в один из приморских батумских ресторанов — кушать аджарули. Там все было солидно и по-взрослому. И все-таки мне почему-то больше нравились именно те — из пекарни на Кироваканской. Возможно, из-за того, что их поедание со временем превратилось в почти ритуальное действо.
…Потом началась перестройка и эпоха тотального дефицита. Пекарня на Кироваканской закрылась, аджарули в нашем квартале исчезли, сменившись обычными «закрытыми» хачапури — унылыми, неинтересными и невкусными, потому что хороший сулугуни тоже стал дефицитом.
…Последний раз в своей жизни я был в Батуми в далеком 1994 году, сразу после войны. Половину нашего привокзального квартала, в котором жило множество армян и немало греков, к этому времени снесли. Но наш дом сохранился. Дошел до двора, в котором проводил летние каникулы и увидел вывеску на турецком языке. Входить расхотелось.
Пятиэтажка напротив, которая в детстве казалась огромной, стала какой-то маленькой и неухоженной. Наша улица Шаумяна стала носить имя Давида Давдадебули. А тихая Кированская превратилась в улицу Георгия Брцкинвале. Не знаю, кем они были. Возможно, достойными людьми. В любом случае замена названий — неоспоримое право местных жителей. Шаумяна с Кировым теперь и у нас не жалуют. Вот только новые название были для меня совершенно чужими. Как, впрочем, и сам город нашего детства.
Знакомых лиц тоже не попадалось. Местные армяне в большинстве своем разъехались. Единственным знакомым лицом, тогда мною встреченным, оказался вокзальный носильщик Вачик с рукой, на которой отсутствовали пальцы. Его беспалую руку я помнил еще по детским годам. Он совсем спился и, конечно, не узнал в здоровом мужике тогдашнего мальчишку-сорванца. Лишь когда я назвал имя своего деда, его мутные глаза, наполнившись слезами, на мгновение очистились, и он напомнил мне того прежнего Вачо — из детства…
Некоторое время назад, уже в Ереване, мне вдруг безумно захотелось аджарули. Встал рано утром и пошел по направлению к торговому центру «Ташир», что возле центрального рынка. Но все было закрыто. Ереван, увы, не Мадрид, здесь голодного одинокого мужика утром никто не накормит. Так и добрел до «Ташира». И (о, удача!) тут с торца здания увидел хачапурную, на которой среди прочей рекламы даже было написано «аджарские». И вновь удача — оказалось открыто. Обрадовался, зашел. Попросил аджарули. «Сейчас нету. К 11 придет пекарь, начнет печь. Приходите после двенадцати»…
Кто же после двенадцати ест аджарули?! Ладно, обойдусь…
Вторую попытку предпринял через несколько дней — в грузинском ресторане «Сулико» на Налбандяна, напротив входа в СНБ. Аджарули оказались какими-то маленькими и абсолютно безвкусными. «Их готовил не грузин?» — спросил я у тамошних официантов. «Нет, у нас повар — армянин. А как вы догадались?»
Ну, что я мог им на это ответить? Просто мне посчастливилось знать вкус настоящих аджарули — тех, из ушедшего детства, из другой жизни. Из пекарни на улице Кироваканской…
ПАНДУХТ