На президентских выборах в Иране победу уже в первом туре одержал Хассан Роухани, известный исламский теолог и аналитик, интеллектуал – полиглот, прозванный «шейхом дипломатии». Чтобы читатель лучше представил, чего стоит заслужить подобное звание в Иране, напомним изречение известного советского дипломата: «Победить Иран за столом переговоров невозможно». То есть Хассана Роухани можно назвать лидером команды чемпионов.
Последний по времени дипломатический успех Х.Роухани проявил себя 14 июня, на президентских выборах. Руководитель Центра стратегических исследований – аналитический и консультативный орган при духовном лидере Ирана аятолле Али Хаменеи – должен был очень постараться, чтобы его восприняли как представителя реформаторского крыла иранской политической элиты. Причем, не только за пределами Ирана, но и внутри самой страны. Х.Роухани удалось это.
Само слово «реформатор» по отношению к иранским политическим деятелям некоторыми наблюдателями и аналитиками воспринимается (и преподносится!) в значении «политический либерал», что-то вроде политика «горбачевского толка». Между тем, в самом Иране этому слову придается несколько иное значение, что исходит от особенностей шиитской ветви ислама. Если термин «реформатор» в суннитском исламе имеет больше политическое значение, то в шиизме – религиозное. В суннитском исламе любое толкование положений ислама должно опираться на коран и сунну. Коран должен быть истолкован кораном или сунной. Напротив, шииты признают составной частью своего вероучения гибкость и неоднозначность мировоззрения, аллегории и иносказания, то есть все то, что в самом шиизме именуется доводами разума. Шиизм, сохраняя основные догмы религии, не отрицает ее философскую сущность, восприятие которых дано имамам, богословам высшего ранга. Таким образом, реформатор в шиизме – человек, проявивший неординарный подход к толкованию догматов религии. С этой точки зрения Хассан Роухани, обладающий званием муджтахида – наиболее влиятельного и авторитетного специалиста по исламскому праву – возможно, и является безусловным реформатором. Иное дело – политика.
Новоизбранный президент Ирана не может быть политическим реформатором по определению: таковых Совет стражей Конституции Ирана отсеивает задолго до начала предвыборной кампании. С другой стороны, биография Роухани просто не позволяет считать его политическим реформатором. Напомним, с 1989 по 2005 год Х.Роухани занимал должность секретаря Совета национальной безопасности Ирана, заняв этот пост сразу после ирано-иракской войны, во время которой он находился в руководящих органах вооруженных сил Ирана. На посту секретаря Совета национальной безопасности Ирана он, кстати, руководил переговорами по иранской ядерной проблеме, твердо отстаивая право Ирана на развитие ядерной технологии в мирных целях.
Наивно считать Х.Роухани человеком, противостоящим нынешней государственной системе Ирана, одним из видных идеологов которой он является. Да, Роухани часто и не всегда лицеприятно критиковал Махмуда Ахмадинеджада, но его критика касалась не политики своего предшественника, а его методике. «Шейху дипломатии», прекрасно знающему значение слова, претили ораторские приемы и жесткие бескомпромиссные высказывания Ахмадинеджада, но не его политический курс, в значительной степени вырабатываемый в возглавляемом Роухани Центре стратегических исследований. Именно эта критика, кстати, позволила некоторым западным политикам воспринять желаемое за действительное и причислить Роухани к стану политических реформаторов. И именно этим он блестяще воспользовался, за несколько дней до дня выборов вдруг заговорив на языке реформаторов, что стало причиной открытой поддержки его кандидатуры их признанными лидерами: Мохаммадом Хатами и Али Акбаром Хашеми Рафсанджани.
Можно практически со стопроцентной уверенностью утверждать: кандидатура Хассана Роухани была наиболее приемлемой для духовного вождя Ирана Али Хаменеи. И именно на него он делал ставку, расчищая политическое поле страны от либерала А. Хашеми Рафсанджани и ближайшего соратника М.Ахмадинеджада, главы администрации президента Ирана Исфандияра Рахима Машаи. Напомним, обоих этих политиков не допустил до участия в выборах Совет стражей Конституции. После этого решения внимание наблюдателей было приковано к трем политикам: мэру Тегерана М.Калибафу, секретарю Высшего совета национальной безопасности Саиду Джалили и экс-министру иностранных дел, советнику верховного лидера страны по внешнеполитическим вопросам Али Акбару Велаяти. Все они, как и оставшиеся двое кандидатов, в большей или меньшей мере, считались консерваторами, и их победа могла бы вызвать осложнения на внутриполитическом фронте Ирана. Это обстоятельство стало решающим для победы Роухани.
Собственно говоря, уже с отказом в регистрации Рафсанджани и Машаи стало понятно, что аятолла Али Хаменеи будет продвигать Х.Роухани, в ином случае он воспользовался бы возможностью оставить в списках лишь одного из вышеназванной консервативной тройки кандидатов. Роухани, работавшему секретарем Высшего совета национальной безопасности при президентах М.Хатами и А.Хашеми Рафсанджани, и ушедшему с этой должности с началом первой каденции президента М.Ахмадинеджада, было удобно завоевать симпатии либерально настроенного иранского электората. В то же время его заслуженная репутация крепкого государственника, а также нынешняя должность главы Центра стратегических исследований при аятолле А.Хаменеи позволили ему набрать достаточное количество голосов консервативно настроенных избирателей. Огромное значение для иранцев имел и тот факт, что Х.Роухани был верным приверженцем аятоллы Рухоллы Хомейни – лидера исламской революции 1979 года, которого он, кстати, первым из иранских политиков назвал имамом – образцом благочестия и примером для мусульман шиитского толка.
Стратегия оказалась верной и продуманной до мелочей: кандидатура Х.Роухани – беспроигрышной.
Блестяще проведенная сложная шахматная партия с жертвами легких и тяжелых политических фигур имела огромное значение для внутренней политики Ирана. В Тегеране хорошо помнили «твиттеровую» революцию, случившуюся после победы М.Ахмадинеджада над Мир-Хосейном Мусави в 2009 году. Тогда общество действительно раскололось на политических консерваторов и либералов, что привело к тяжелым последствиям. Иран не мог позволить допустить повторения событий лета 2009 года, особенно в условиях бушующей «арабской» весны, всестороннего наступления Запада с привлечением Турции и Азербайджана, и тяжелой, кровопролитной войны в Сирии. Проще говоря, Тегерану жизненно необходимо было закрепить внутренний мир, и лишить недругов возможности воздействовать на настроения граждан страны. И с этой точки зрения кандидатура Х.Роухани, воспринимаемая в обоих политических лагерях Ирана, оказалась просто идеальной. Свидетельством тому служит всеобщее удовлетворение итогами выборов, а также тот факт, что все политические силы в Иране чувствуют себя победителями.
Что же касается самого Х.Роухани, то избранного президента Ирана правильнее было бы охарактеризовать как крепкого государственника – центриста с уклоном в консерватизм, а не одиозного представителя лагеря реформаторов или консерваторов. Другое дело, что иранские политические деятели с выраженным государственным мышлением воспринимаются западным сообществом как консерваторы. Но это уже проблемы Запада, а не Ирана.
Если воспользоваться терминологией советских времен, Иран вышел из испытаний еще более окрепшим. Более того, ему удалось избежать самих испытаний.
Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН