Рассказ Гагика Арутюняна, моего старого друга, потрясает своей безыскусностью и… беспощадностью. Он бьет по совести и по памяти, заставляет сердце биться в сумасшедшем ритме и темпе, затмевает сознание… В висках громко пульсирует адская боль: «Господи! Гагик и Карен нашли могилу наших детей… Нашли место упокоения наших неродившихся родителей…»
Там никто не возлагает цветы, не воскуривает ладан, не зажигает свечи. Там полное детских криков безмолвие и наша преданная миром память. Там бродит тень нашего Комитаса…
В годы Первой Мировой войны Германия была союзницей Турции, а в турецкой армии были тысячи немецких военных инструкторов. Не они ли подсказали турецким убийцам «идею» газовой камеры? Не эти ли «военспецы» впоследствии стали создателями газовых камер в Освенциме, Саласпилсе, Бухенвальде?.. Не молчание ли жертв газовых камер фашистских концлагерей превратило их самих в жертвы? Спустя всего лишь четверть века после того, как в пещерной газовой камере Дер-Зора были удушены 30 тысяч армянских детей.
Года три назад, когда я слушал полный болт рассказ Гагика, я так и думал. Мне казалось, что немцы научили турецких убийц массовому убийцу людей. Сегодня я понимаю, что все было наоборот. Это 11 тысяч немецких офицеров – военспецов, командированных в годы Первой Мировой войны на помощь турецким аскерам, переняли у турок страсть к убийству беззащитных людей. Найденная Гагиком и Кареном пещера – прообраз Освенцима. Дер-Зор – огромный концлагерь, со своими газовыми камерами.
Сегодня турки качают в Дер-Зоре нефть, они арендовали у Сирии значительную часть самого большого в мире армянского кладбища. В этой нефти – армянская кровь. Прах безвинно убиенных армян в песках Дер-Зора.
Мы специально не публикуем название местности и пещер (они есть в редакции), в которых были умерщвлены наши дети, ибо обоснованно опасаемся, что турок начала ХХI века постарается уничтожить следы преступлений турка начала ХХ века.
Мы обращаемся в МИД Республики Армения с требованием взять под контроль место массового убийства армянских детей, совместно с соответствующими структурами Сирии организовать там заповедник. Мы предлагаем иерархам Армянской Апостольской Церкви приостановить строительства церквей во всем мире и воздвигнуть на этом месте Церковь Тридцати Тысяч Детей (Երեսուն Հազար Մանկանց Եկեղեցի). Куда еще совершать паломничество армянам, если не к могиле своих детей?!
Сегодня в Сирии идет развязанная внешними силами гражданская война, и наше требование к иерархам Армянской Апостольской Церкви временно потеряло актуальность. Но война закончится. И тогда «Восканапат», я это обещаю, вновь поднимет этот вопрос! Мы будем требовать восстановления попранной памяти, мы будем требовать права коленопреклоненно молиться на могиле наших неродившихся родителей. Не в Иерусалим нам надо совершать паломничество, не к могиле Сына Божьего, а к могиле Тридцати Тысяч Детей Армянского Народа.
Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН
Церковь Тридцати Тысяч Армянских Детей
Фильм «Геноцид без комментариев» давно вынашивался в моем сознании, вернее, в моей душе, и когда появилась возможность снять его, мы стали работать буквально как одержимые. Фильм создан на основе секретных документов Министерства иностранных дел Германии, которые были к тому моменты рассекречены. Режиссером фильма был Карен Геворкян. Вектор документов был направлен от Бундестага к Дер-Зору. Для освещения этих событий нам пришлось пройти весь этот путь. И везде по дороге были заметны следы Геноцида: армянская церковь, на куполе которой вместо креста пристроился турецкий полумесяц, богатые армянские дома, на дверях которых до сих пор турецкие националисты из организации «Серые волки» пишут краской инициалы своей партии, армянские полуразрушенные крепости, над которыми развевается турецкий флаг. Я был в немалом количестве государств мира, но нигде в других странах не видел, чтобы над историческими памятниками насаждались флаги данного государства.
По дороге в Дер-Зор в маленьких населенных пунктах были следы ассимилировавшихся армян, в основном, женщин. Меня поразила одна старушка, армянка, давно уже забывшая родной язык. Она еще маленькой девочкой была пригнана сюда из Трапезунда и уделом ее была смерть, но ее выкупил у турок старый араб. Тот же араб воспитал ее как родную дочь. Сегодня у нее внуки-арабы, а морщинистое лицо татуировано по местным мусульманским обычаям…
Мы с ней разговорились, и я спросил ее, что она помнит из своего детства? Она рассказала, что по дороге в Дер-Зор очень рано потеряла отца. Он был очень крупным, могучим человеком, мог сразу нескольких уложить в борьбе. А когда она попала сюда и жила среди арабов, дети ее дразнили и говорили, что она армянка. А она удивлялась и говорила, что она правоверная, а они все воры и разбойники. Причем интересно то, что во время ее рассказа местные жители окружили ее и слушали с раскрытыми ртами. Я слушал ее и никак не мог отделаться от мысли, что в этой старой женщине по-прежнему живет дух ее армянских предков.
На берегу Ефрата есть селение, жители которого, арабы, каждый год 24 апреля выходят к берегу реки и молятся, потому что так наказали их деды, очевидцы ужасных событий.
Дальше дорога вела к известной пещере…
По свидетельствам очевидцев власти Османской империи загнали порядка 30 тысяч армянских детей в несколько пещер пустыни Дер-Зор и заживо удушили дымом. По сути это была первая в истории человечества газовая камера.
Нам удалось найти одну из этих пещер. Это была катакомбная пещера и находилась она практически на ровной равнине. Для того чтобы войти туда, надо была сначала спуститься в яму при помощи специального снаряжения, а там, под кварцевой породой, на несколько километров тянулась пещера. В конце этой пещеры, по всей видимости, имелся другой выход, потому что мы ощущали поток воздуха снаружи. Этим и воспользовались в свое время турки. Они развели костер из сухих колючек перед входом в пещеру, и дым затягивался в полную детей пещеру.
Когда мы зашли в пещеру, на потолке висел толстый слой мокрой глины, примерно сантиметров 60-80. Можно было сделать вывод, что вся влага долины накапливалась здесь. Под ногами тоже была мокрая глина. Продвигаться была очень трудно, ноги разъезжались и скользили по толстому слою сырой глины. А в руках у нас было видеооборудование: штатив от камеры, свет…
Помнится, я подумал, что со времени Геноцида прошло уже 90 лет, и мы вряд ли здесь что-нибудь найдем. Карен Геворкян предложил: «Раз уж мы пришли, давай хотя бы зафиксируем местность». Он начал снимать вход в пещеру изнутри, а я искусственным освещением подсвечивал стены пещеры. Я стоял на небольшом откосе, куда стекалась влага из глины, и где образовалась тоненькая струйка воды. Ноги сильно скользили, я едва удерживал равновесие. И вдруг я почувствовал под дрожащими от напряжения ногами что-то твердое. Я нагнулся и вытащил из глины два фрагмента детского черепа… Боже! Сколько же их было здесь, если практически на поверхности глины еще можно найти черепа? Нас охватило непонятное чувство, некая смесь ненависти, боли, отчаяния… Трудно сказать, сколько времени длилось это чувство. Мы стояли и не знали, что делать. Забрать эти кости с собой, чтобы предать земле на Родине? Но как их провести через несколько границ… И стоит ли, вообще, тревожить прах наших детей? Но и ничего не делать тоже нельзя.
Мысленно восстанавливалась картина: как это происходило 90 лет назад… В мозгах бились и метались крики отчаяния приговоренных к смерти детей. Тридцать тысяч безвинных жертв. Тридцать тысяч наших детей. А сегодня пещера, лишенная всякого человеческого внимания, находится на необитаемом месте. И даже чтобы попасть сюда, необходимо затратить огромное количество энергии. А, в сущности, мало кто знает о существовании этой пещеры.
Там, где-то вдали, какие-то государства признают Геноцид, а другим это мешает сделать «политическая целесообразность». Господи, какое это имеет значение для меня, у которого в руках останки детского черепа.
Карен сказал мне: «Ничего случайного в этом мире не происходит. Это дети с того света подают нам знак. Эти черепа – наше бремя, наш крест, мы от него никуда не денемся».
Гагик АРУТЮНЯН
P.S.
По рассказам местных жителей эта пещера раньше находилась у дороги, но после массового убийства армянских детей направление дороги изменили: арабы не хотели тревожить души маленьких безвинных жертв. И, по всей видимости, в этом безлюдном месте собирались хищники и поедали трупы. Наверное, они с тех пор обосновались там, поскольку перед тем, как спуститься в пещеру, наш проводник достал пистолет, зарядил и отдал его мне. Я в недоумении начал отказываться, мол, зачем он мне, тем более я гражданин другого государства. «Бери, бери, пистолет законный, – сказал он, – там могут быть хищники, которые способны вас поранить».