“Восканапат” год назад писал о Торгоме, офицере-армянине болгарской армии – товарище и герое воспоминаний Ерванда Отъяна “Проклятые годы”. Торгом вызвал на дуэль Пьера Лоти, француза, автора авантюрных романов из жизни Востока, за то, что тот, побывав на турецко-болгарском фронте (войны 1912 г.) со стороны турок, обозвал армянских солдат Османской империи зайцами. Ерванд Отъян расстался с Торгомом, когда тот перебрался в Россию, чтобы продолжать воевать против турок. Отъян пишет, что “Спустя месяцы мы узнали, что Торгом воевал в Галиции в армии бывшего болгарского посла в Петербурге Радко Димитриева, отличился героизмом и получил повышение в звании. Позднее перешел на Кавказ, воевал в армянской дружине и был в числе освободителей Вана”.
Наша статья заканчивалась обращением к читателям (к сожалению, оставшемся без ответа) с просьбой сообщить сведения о дальнейшей судьбе Торгома – патриота и романтика, беззаветно преданного делу освобождения Родины от турецкого ига.
История эта получила продолжение: с Торгомом встречался несколько раз С. Тейлирян, один из участников операции “Немезис” по приведению в исполнение смертных приговоров, вынесенных палачам армянского народа. Впрочем, предоставим слово самому С. Тейлиряну (С. Тейлирян. Воспоминания. Литературная обработка текста В. Минахоряна. Русский перевод 2011 г. К сожалению, у меня не было под рукой русского издания и перевод сделан мной. – Здесь и далее курсивом выделены мои пояснения и дополнения – Р.М.).
Глава III
Вместе с Мурадом
… В один из дней к нам прибежал в волнении каринец Саак – искал Мурада (Себастаци, главы администрации г. Ерзнка (тур. Ерзнджан) и провинции), который был у врача А. Погосяна. Мы сообщили ему (Мураду) об этом, но и сами были взволнованы. С Мурадом хотел говорить по телефону полковник Торгом; мы не сомневались, что он присылает дополнительные отряды нам в помощь. Мы собрались перед канцелярией, нетерпеливо ожидая новостей о том, какова их численность и когда они дойдут до нас. Подоспели Мурад с врачом Погосяном. Лицо Мурада раскраснелось от бега, он был так взволнован, что даже не заметил наших приветствий. Схватил телефонную трубку и закричал:
-Да, да…, Это я, Мурад…, Здравствуй, здравствуй, полковник… Уже выступили?… Что?.. Не понял… Какая независимость?!
Чуть позже мы узнали, что полковник Торгом сообщил о том, что завтра, в 10 часов утра, в Арзруме будет торжественно объявлено о провозглашении независимости Армении и он просит Мурада сделать то же и в Ерзнка…
Глава IV
Мы потеряли Родину
… На следующий день мы пошли в комиссариат (Арзрума), где надеялись встретить Мурада и понять, что нам следует делать дальше. Никого не было. В соседней с залой комнате сидел в одиночестве щеголеватый военный. На папахе из отборного бухарского каракуля сверкал двуглавый орел, густые брови дугой оттеняли черные, сверкающие глаза, под большими ноздрями гордо покоились густые усы с закрученными кверху кончиками, равномерно густая бородка, отпущенная, чтобы удлинить короткую челюсть, смягчала угловатость нижней части лица, на погонах сверкали позолоченные армянские буквы “Հ.Ա.Զ.” (Հայ ազգային զորք Армянская национальная армия). Увидев нас, он одним нетерпеливым движением отбросил лежавшую на коленях бумагу и воскликнул на чистейшем армянском:
-Что вам нужно?
Сказано это было с удивительным нетерпением.
-Кто вы такие?! – воскликнул он еще более нетерпеливо.
-Мы из отряда Мурада, – сказал Овнан.
Военный протянул руку:
-Полковник Торгом.
Я вспомнил его телефонный разговор с Мурадом и предложение объявить о независимости Армении. Сейчас полковника волновал вопрос о том, почему население Ерзнка не было эвакуировано в Арзрум до начала боевых действий, поскольку это сильно облегчило было задачу самообороны и намного уменьшило бы число жертв среди мирного населения. Саак объяснил, что у многих из защитников края в Ерзнка были родственники среди мирного населения, и если бы его эвакуировали днем раньше, многие из защитников города ушли бы с ними; кроме того, люди и сами не хотели сниматься с места и бежать в сторону Арзрума, не имея в пути надежной защиты от неминуемых нападений курдов.
Полковник Торгом повесил голову, черные как уголь сверкающие глаза стали блуждать по поверхности стола словно в поисках чего-то нам невидимого, затем сказал:
-Да, об этом нужно было думать заранее. Я с первого же дня говорил, что мы не сможем противостоять армии Вехиб-паши, необходимо сменить нашу ориентацию, но меня никто не стал слушать. Теперь они же обвиняют меня. Слышал, что ребята Сепуха угрожают мне судом чести – я не выслал подкрепления ни им, ни вам, – продолжал он взволнованно, напирая на эти “не” и “ни”. – Говорят, что якобы и отступление началось именно по этой причине, – он волновался все больше и больше, – но что могли сделать 50-60 штыков против армии врага, не говоря уже об ордах курдов!? Разве это не мальчишество – такие разговоры! Наконец, что мог сделать перед этой катастрофой всего лишь один полковник, даже и назначенный начальником распределения резерва таким авторитетным органом как Национальный совет, но которому никто не хочет подчиняться и которого все подсиживают…
Полковник посмотрел на нас так, словно мы и были теми самыми “всеми”, но нас это не беспокоило.
-Он ставит себя выше меня, хоть я и назначен из Тифлиса Национальным советом, и погоны полковника ему вручил я сам всего несколько дней назад и никто не знает, кто его поставил начальником. Я собрал отряд в 50 штыков, чтобы послать вам на помощь в Ерзнка, он отменил, заявив, что здесь они нужнее.
– Он – это кто? – спросил Овнан.
– Как – кто? Полковник Каракешишян. Я собрал другой отряд, чтобы послать в Байбурт… Я вас спрашиваю – как можно в таких условиях собирать и посылать подкрепление?..
Нам стало понятно многое, даже больше того, что мог рассказать Мурад.
-Что было, то прошло, господин полковник, нам сейчас важно знать, какие меры предприняты для обороны города и что делать нам, – сказал я.
– Все уже “решено” без нас, мы никак не можем повлиять, у нас нет сил.
– Тогда не лучше ли было днем раньше начать эвакуацию населения из города в направлении Карса; в этом случае жертвы будут минимальные.
На его бледном лице показалась горькая усмешка.
– Вы правы, но куда мы направим этих несчастных из Карса?
– Значит, вы полагаете, что турки дойдут до Карса?
– Какое “полагаю”! Вы разве не знаете, что по Брестскому договору Карс, Батум и Ардаган передаются туркам!?..
– Это как же, это когда!? – воскликнул Овнан, вероятно, решив, что турки уже там.
– Вчера, милый мой, вчера только сообщили об этом телеграммой…
– Да что вы!? Вот беда какая!..
Новость была неожиданной и для нас с Сааком.
-И что вы об этом думаете? – спросил Саак.
Лицо полковника Торгома неожиданно посветлело, черные глаза засверкали, он заговорил, чеканя каждое слово:
-Я не считаю вас простыми солдатами, для меня вы грамотные молодые ребята и патриоты к тому же, поэтому буду с вами откровенным: будь я уверен, что моим самопожертвованием можно изменить ситуацию, я бы не сомневался ни минуты. К сожалению, самопожертвование – ни мое, ни ваше, ни тысяч подобных вам молодых ребят – в сложившихся условиях ничего изменить не в состоянии. Ситуация более чем сложная – против нас воюют не только оружием, но и дипломатией. Но в таком случае, если мы не можем оружию противопоставить оружие же, против дипломатии мы должны воевать дипломатией, политикой. Мы должны изменить нашу ориентацию, наши цели – отказаться от надежды на русских и провозгласить независимость.
– Вы полагаете, что турки станут считаться с нашей независимостью? – поинтересовался Саак.
Полковник Торгом воскликнул взволнованно:
– Милый мой, если бы мы приняли этот акт два месяца назад, когда еще в Бресте не начинали решать нашу судьбу, сейчас все было бы совсем по-другому. Я говорил, телеграфировал Национальному совету, Мураду, Сепуху – меня приняли за сумасшедшего. Но и сейчас еще не поздно – необходимо часом раньше поставить врага перед фактом. После этого он не осмелится перейти границу независимой Армении.
– Почему? – задумчиво спросил Овнан.
– Потому что в самом ближайшем будущем ему придется отвечать за это перед нашими союзниками Англией и Францией, которые обязательно будут победителями в этой войне…
Мне все стало ясно; я встал, собираясь уходить.
-Вы не могли бы переговорить об этом с Мурадом? – обратился полковник к Сааку.
-Мы люди маленькие, господин полковник, от нас ничего не зависит..
-Вы думаете, нет смысла..?
На лице Саака нарисовалось такое выражение, которое можно было истолковать и как “да” и как “нет” в зависимости от того, что скажет полковник дальше.
-Жаль, – вздохнул он, протягивая нам руку…
Второй раз С. Тейлирян встретился с Торгомом уже в Поти, судя по его рассказу, в первой половине – середине мая 1918 г, куда они с Овнаном направились в надежде перебраться на Северный Кавказ и оттуда к Мураду, в Баку….
….
Мы решили пойти на причал (Поти), откуда в это время отходило судно на Туапсе. Однако билетов не было и мы не могли воспользоваться этой возможностью. Мы собирались вернуться в город, когда вдруг Овнан воскликнул:
-Смотри, смотри!..
В углу зала ожидания стоял полковник Торгом и беседовал с милой молодой женщиной. Рядом стояли дорожные чемоданы и баулы. Рядом с молодой женщиной была другая постарше, вероятно, ее мать.
-Интересно, что он тут делает?
Сделать вид, что мы его не видим, было поздно и мы подошли только чтобы поздороваться и уйти. Торгом прервал беседу, откозырял нам легким взмахом руки и властно спросил:
-Что вы здесь делаете?
Мы объяснили, что намерены пробираться в Туапсе, но не смогли достать билетов и вынуждены вернуться в город.
-Билеты не проблема, погодите минуту, я все устрою.
Мы отошли в сторону, удивленные самоуверенностью Торгома – но, очевидно, у него здесь были какие-то официальные полномочия или друзья.
По жестикуляции полковника Торгома можно было догадаться, что он рассказывал своей спутнице какую-то интересную историю – она слушала с захватывающим вниманием. Мать время от времени взглядывала на полковника и, закрывая рот ладонью, зевала. Но вот, кажется, история подошла к концу; полковник легко направился к нам, щелкая по полу шпорами начищенных сапог.
-Здравствуйте, ребята, – весело сказал он, словно только увидел, – куда вы хотите уехать? – обратился он ко мне, на последнем слове закрыв рот и выставив челюсть.
-В Туапсе, затем в Армавир.
-Отлично, постойте пока здесь, вместе и поедем.
Не прошло и четверти часа, он принес нам два билета и попросил помочь ему перед отправлением занести на пароход чемоданы.
Наступил полдень, когда наконец корабль, разогнав на берег волну, вышел в море. Дождь давно прекратился, море было чарующе красиво, лучи солнца, пробиваясь между щелями туч, рассыпались в волнах, заливая все вокруг золотистым сиянием. За исчезающим горизонтом гладкого как зеркало, голубого как синька моря еще просматривались туманные силуеты Понтийских гор, за которыми лежала моя родина. Все казалось каким-то кошмарным сном…
Полковник Торгом по-прежнему беседовал со своей спутницей; ее мать дремала под солнцем. Под вечер, когда дама с матерью спустились вниз, полковник подошел ко мне и, взяв под руку, отвел на другой конец палубы.
-Я бы хотел поговорить с тобой по одному важному вопросу, но прежде проясню тебе обстановку – война подходит к концу, – сказал он воодушевленно, словно пророк, и на последнем слоге плотно сжал губы. Затем продолжил:
-Наступление германцев во Фландрии в направлении Ипра окончилось неудачей – они едва смогли продвинуться на 20 километров и остановились, хотя поставили себе целью нанести сокрушающий удар английским войскам.
Неудачно завершилось и их последнее наступление в направлении Парижа. Начиная с 5 апреля Америка перешла к активным действиям и именно она теперь ведет войну к окончанию. Английская армия, благодаря своим трехлетним стараниям, теперь представляет большую ценность. При сложившихся обстоятельствах нам понятно, что выход России из войны и перемирие на русском фронте не спасут страны Оси от поражения. Австро-Венгрия и Болгария уже молят о мире. Положение турок хуже. На месопотамском фронте они неминуемо будут разбиты – 26 числа англичане взяли Багдад. В Сирии турки безостановочно отступают по всей линии Яффа-Иерусалим….
Я с огромным вниманием слушал полковника, его слова были для меня новостью и большим утешением.
-Посмотрим как теперь будут развиваться события вокруг нас, – продолжал он. – С татарами (закавказскими турками) все понятно – они хотят передать все Закавказье под власть турок, поделив его между собой и грузинами и создав здесь полунезависимые государства. Действия грузин более хитроумны и по раду направлений поучительны для нас.
Три дня назад я узнал в Тифлисе от одного надежного источника, что они провели тайное совещание и собираются провозгласить независимость Грузии. Они стремятся к тому, чтобы Германия обязалась гарантировать их независимость и территориальную целостность. Ее представителем при грузинском правительстве будет граф Шуленбург. С Германией уже подписан ряд секретных договоров об использовании ею путей сообщения Грузии и ее богатств. Эти секретные переговоры день и ночь ведут Чхенкели, Николадзе, Жордания, Сургуладзе, военачальники Квинитадзе, Одишелидзе и другие государственные деятели Грузии. В курсе этих переговоров Хан-Хойский, Хасмамедов, Сафикюрдский, Юсуфбеков, Зафаров и другие татарские деятели. Грузины согласны на то, чтобы Восточное Закавказье имело свободу действий, решало свою судьбу с помощью турок. Таким образом, нас предали самым подлым образом, мы, армяне, остались одни между двумя огнями. Вчера из Поти в Берлин отправилась германская делегация во главе с фон Лоссовом – турки делают что хотят и нисколько с ним не считаются, а других защитников у нас нет. Теперь я вас спрашиваю – что нам делать в таких условиях?
Его черные глаза мстительно сверкали; сосредоточенное лицо с выставленным подбородком окаменело глядело на меня. Происходящие вокруг нас события не были для меня новостью, но я впервые представил всю ужасающую картину целиком.
-Что, разве трудно найти ответ?, – сказал он крайне взволнованно, – но у меня есть ответ и я не впервые заявляю, что необходимо предотвратить предательство и незамедлительно провозгласить независимость Армении, – напористо сказал полковник, подчеркивая каждое слово.
-Три дня назад в Тифлисе я сделал последнюю попытку, меня опять выставили сумасшедшим и я не смог объяснить ни членам Национального совета, ни остальным нашим деятелям, насколько для нас важно часом раньше объявить о своей независимости. Я сейчас направляюсь в Москву, оттуда буду пробираться в Архангельск и дальше на корабле прямо в Лондон – предпринимать действия в пользу независимости Армении. Вся подготовительная работа мной уже проделана и я уверен в успехе; несомненно, англичане согласны со мной. Я предлагаю вам присоединиться ко мне; дорожные расходы я беру на себя; как доберемся до места, будет легче. Ну, что скажете…?
Последние слова были настолько неожиданными, что я удивленно уставился на него.
-Оставьте эти ваши добровольческие мечтания; будь хоть десять Мурадов вместо одного, изменить ситуацию невозможно – не мы решаем судьбу войны. Хватит, давайте беречь нашу кровь – сейчас время дипломатии. Ты можешь быть полезен мне при организации работы с армянскими кругами – это труд на пользу нации, и я обещаю – весьма перспективный и для тебя лично.
-Простите, полковник, но у меня нет никакого призвания к дипломатической работе, – это не мое дело, – сказал я…
-Жаль, очень жаль, – сказал он и отошел четким армейским шагом.
Солнце еще раз выглянуло из-под края тучи, блеснуло огненными глазами и пропало. Внизу, на носу передней палубы, стояли русские пассажиры, бегущие от советской власти, пели и пили. В тостах часто слышалось знакомое имя генерала Каледина, незадолго перед этим покончившего самоубийством; перед моими глаза опять встал кошмар Ерзнка….
Утром мы были в Туапсе, где распрощались с полковником, поблагодарив его за помощь, и сошли на берег….
Полковник Торгом, по словам С. Тейлиряна, хотел добраться через Москву в Архангельск и оттуда в Англию. Как видно из рассказа С. Тейлиряна, он совершенно не изменился в мыслях – возмужав как воин, он остался все тем же патриотом и романтиком; он “знает одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть”. Удался ли этому романтику его авантюрный замысел – полковнику русской армии предстояло пробираться через всю большевистскую Россию из конца в конец – с юга на север, или он сложил голову, попав под руку большевикам, которые обычно превентивно расстреливали офицеров царской армии… Во всяком случае, он, при всем своем романтизме, рассуждал очень здраво. Нет сомнения, что, останься он в Армении, продолжал бы воевать с турками под Сардарапатом, Каракилисой или на высотах Апарана…
История Торгома не завершена; будем искать дальше и надеяться на то, что он смог осуществить свой замысел хотя бы частично – уцелел в России и благополучно добрался до Англии, где и надо продолжать поиски.
И будем надеяться на то, что найдется новый Ерванд Отъян, который напишет роман о нем – это будет хорошая книга.
Раздан МАДОЯН