Однажды, неизвестно чем побуждаемые, в гавар Ереван спустились несколько немецких профессоров. Говорю: немецких. И говорю: профессоров. Эти люди в больших золотых очках пошарили по карте, поднялись на Арарат, собрали насекомых и, о чудо! В книге-гербарии отметили также и существование армянского народа. И, будто бы этого не хватало, решили захватить с собой несколько образцов.
С этого дня начались все несчастья. «Просвещение» наступило на грудь армянскому народу. Свечу посчитали за масло и съели. На чарохи надели галоши, рукописи вышвырнули за ненадобностью, картины изорвали, и вместо грабара немного поучили французский.
Обскурантский, просвещенный. Реакционный, передовой, свободомыслящий, сиятельный, новый век, старый век.
Песни умерли.
В последний раз низверглась природа, взорвались скалы, и реки хлынули в шумящие страницы «Ран Армении». Сам автор таинственным образом исчез.
И жизнь взялась за стило и начертала: дважды два — четыре.
«Ахбюр», «Тараз».
«Во Франции, в этой цивилизованной стране, дети два раза в неделю моют ноги. Когда же, наконец, наш народ приучится к этой гигиенической традиции?»
«Экономика – жизненная необходимость. С помощью индустриализации Бисмарк — железный канцлер — смог направить Германию по пути прогресса»… Учащиеся семинарии открывали словарь: «Канцлер — некая должность; прогресс — некое движение, а вообще — идти вперед».
Идти вперед.
Одним словом, «Бог плюнул, и свеча погасла». Царь, школа, церковь. Армяне влились в русское политико-образовательное горнило. Большей частью стесняясь говорить по-армянски. Ломоносов, Карамзин, Пушкин. «Ты труслив, как армянин». Пушкин, Карамзин, Ломоносов.
Армянин был глупым Карапетом, о котором вся Россия рассказывала анекдоты и посмеивалась.
Александропольские крестьяне побросали папахи и надели шапки. Эти люди с еврейскими лицами читали «газэт» и открывали шашлычные и винные магазины в Саратове или Киеве. Да, Ани, своим архитектурным стилем когда-то обязанный Киеву, сегодня являл собой карикатуру: гюмриец направляет духанщика в город церквей.
У Сасунци Давида единственная мечта — стать городовым (полицейским) или околоточным (полицейским офицером) в каком-нибудь селе. Мгер купил землю в Баку, разбогател, и дети его разговаривали на русском и спускали тысячи на московских танцовщиц.
И вдруг Абдул Гамид ткнул свой ятаган в кишки армянского народа. Хоренаци раскрыл книгу, и Нарек начал молитву.
Следом за Раффи молодой Агаронян над горящими кровлями пропел свою песнь петуха, и армянский народ мечом ударил по скале.
Меч сокрушил скалу.
Век стер кровь с губ своих, и смерть обернулась танцем.
Костан ЗАРЯН. «Странник и его путь» (1927)
Перевод с армянского – ПАНДУХТ