Нам с ними не по пути

Продолжение. Начало см. здесь

Война все ближе

 

7 декабря 1988 года произошла страшная трагедия, масштаб которой ошеломил весь армянский народ. Тот чёрный день вдруг перевернул весь мир, мы семьями не отходили от экранов телевизоров, не могли сдержать слёз, боль сжимала сердца. Землетрясение на севере Армении стёрло с лица земли несколько городов, унеся жизни десятков тысяч людей, оставив десятки тысяч искалеченных людей и тысячи сирот. Мои родители обсуждали дома, сколько детей мы сможем взять на воспитание, в арцахских селах подсчитывали семьи, готовые принять ставших сиротами детей. Все были готовы к этому, я видел искренность и большую сплоченность. Мы не спали день и ночь, всё ждали, когда приедут дети, но, не знаю почему, они не появлялись, может, просто нас, желавших помочь детям, было слишком много?!

У нас в школе организовали пункт для сбора помощи, каждый из нас, с первого по 10-й классы, приносил одежду, обувь, пледы, разные консервы, в общем, всё то, что могло понадобиться пострадавшим. Помню, как турки периодически вырубали нам свет. У моего отца был маленький телевизор с размером экрана не больше ладони, работавший от автомобильного аккумулятора. Когда в очередной раз свет погас у всего села, соседи пришли к нам, чтобы узнать, что происходит. Они внимательно слушали трагические новостные сводки, все наши соседи, вместе с моей бабушкой и мамой плакали, мужики отворачивались, чтобы никто не видел их слез.

Одна маленькая соседская девочка спрашивала у своей мамы, почему она плачет? Малютка не могла понять наших чувств. Я никогда не забуду слёзы моих родных, самые искренние, которые я видел. Зато на каналах закавказских турок, показывали концерты, поезда, ещё следовавшие в Ереван через Азербайджан, грабили, вагоны разрисовывали словами “поздравления”, некоторые руководители опустились до отправки “поздравительных” телеграмм по поводу бедствия. Советский агитпроп, конечно, молчал, но находившиеся там сельчане, рассказывали с возмущением, как в соседних тюркских селениях устраивали пляски, ну, да Бог им судья… Нам было не до них!

Огромная беда, обрушившаяся на весь армянский народ, не сломила нашего стремления к свободе. В ополчение записывались всё больше молодых людей, по ночам жизнь замирала, у дорог появились посты. Ополченцы были вооружены охотничьими ружьями, а кто и вовсе вилами, мало у кого из них можно было найти автомат с десятком патронов. Они выходили на дежурства, чтоб защищать детей, женщин и стариков, и избежать повторения сумгаитских ужасов – слишком страшными были рассказы беженцев, поселившихся в наших сёлах.

Руководители района и общественные деятели периодически ездили в Геташен, ханларское село, присоединившееся в конце концов с двумя селами Азат и Камо к нашему району. В одной из поездок, близ села Кущи-Армавир, ОМОНовцы устроили засаду и пленили всех наших руководителей. Отчаявшиеся ополченцы после многократных жалоб и бессилия перед беззаконием, царившим вокруг нас, вынужденно пошли на радикальный шаг. Целый автобус с работавшими на поле крестьянами из населенного закавказскими турками соседнего села, был задержан с целью обмена на наших пленников. Помню, как автобус пригнали к нам в Хархапут, турки были напуганы, возможно, они думали, что мы будем им мстить, но жители села, в том числе сумгаитцы и бакинцы, вчера только пережившие погром от рук их соплеменников, приносили для них еду и чай, а кто и плед принёс, чтобы укрыть детей. Женщин и детей отпустили на следующий же день, а мужчин сельчане кормили ещё месяц, ожидая, пока турки решатся на обмен. Вскоре были взяты в заложники и ОМОНовцы, правда я их не видел, их держали в другом селе. Когда произвели обмен, наши ополченцы были в шоке. Турки передали нам наших измученных избитых ребят. То, что они пережили и Кировабадской тюрьме, где их содержали, можно было прочесть в их глазах, а они, не проронив ни слова жалобы, желали лишь одного – поскорее попасть домой.

Вскоре после этих событий начались жестокие гонения. Советские войска, за которыми шли погромщики из Отрядов милии особого назначения (ОМОН) Азербайджана, атаковали Геташен и Мартунашен, затем начались атаки на шаумянские сёла Эркедж, Бузлух, Манашид. Лишь у села Вериншен (мы называли его Еришен) нашим удалось остановить наступление. Когда советские войска были выведены, наши за несколько дней освободили Эркедж, Бузлух и Манашид, и люди смогли вернуться в свои дома. Тем временем к нам прибывали добровольцы-армяне из разных стран. Большая часть прибывших фидаи расположились в школе, остальные небольшими отрядами устроились в домах, в которых мы, мальчишки, целые дни проводили с ними. Один доброволец из Америки показывал фотографии, где и как он живёт. Я увидел на них сказку, о такой жизни я не то, что не смел мечтать, но и во сне не мог бы такое увидеть. Мы с большим восторгом смотрели на снимки и не понимали его решения бросить всё, чтобы приехать защищать Родину, которую он никогда в своей жизни не видел. Кто-то из ребят назвал его глупцом, сказав, что люди думают о том, как выбраться из этого пекла, а он пришёл умереть за Родину, которую видит впервые. Фидаи посмотрел на этого парня и сказал ему: “Не дай Бог тебе потерять родной очаг, а если случится, что ты его потеряешь, поймёшь, почему я здесь”. Я теперь каждый раз вспоминаю его слова и понимаю его, как никто другой!

Вообще наши фидаины не только воевали и защищали нашу землю, но и помогали сельчанам, делились с ними боевым пайком, даже очистили церковь в нашем селе, некогда превращённую в клуб. Сельчане изготовили крест, принесли спрятанные в советские годы иконы. В скором времени, церковь стала принимать, спустя долгие годы, своих прихожан. К новому году фидаины привезли нам ёлку, поставили её перед церковью, навесили игрушек, желая нас повеселить. Праздник был испорчен – по рации передали, что на высоте Джанбаз турки напали на наш пост. Фидаины поспешили отбить позицию. Утром мы узнали, что турки убили четверых ополченцев и отрезали им головы. Наши сумели вернуть высоту, но жизни молодых парней были прерваны и их уже никогда не вернуть…

Несмотря на все эти ужасы, жизнь потихоньку налаживалась, пока турки не начали систематически обстреливать из гаубиц и установок “Град” наши жилища. После первого обстрела деревни погибли два мирных жителя. Фидаины, находившиеся в школе и пустующих домах, решили передислоцироваться в дома на окраине, думая, что турки перестанут разрушать село, увидев, что военных там нет, но их расчёты не оправдались.

Дома на окраине оказались самыми безопасными, так как мишенью турок были не военные, а мирное население, которое им нужно было уничтожить. Тогда сельчане решили покинуть своё село и уйти вглубь ущелья в местечко старый Хархапут, в котором их деды некогда укрывались от турецких набегов. Там оставались следы старых поселений и разрушенная церковь. Была еще небольшая постройка вроде свинарника. Сельчане дружно очистили её, разделили на комнаты и стали в ней укрываться. Старый Хархапут был удачно расположен. Если смотреть в сторону села, взор загораживала лесистая гора. Только небольшую часть села можно было разглядеть сквозь ущелье, а слева нас укрывал высокий Мандур, покрытая лесом скалистая гора. Несколько семьей не пожелали покинуть село. Они построили за домами блиндажи и укрывались в них. В одном из блиндажей укрывался мой отец, его брат с женой, сестра с мужем-инвалидом и сосед с женой. Отец был мастером по телевизорам, он в основном чинил рации для фидаинов, помогал им настраивать антенны и почти ежедневно навещал нас. После долгих обстрелов, уничтоживших почти все дома села, турки попытались обстрелять старый Хархапут. За один день по нам было выпущено около ста ракет из установки “Град”, но ни одна из них не достигла цели благодаря удачному расположению села.

Вокруг старого Хархапута загорелся лес, к ночи дым пожарища окутал ущелье. Я и десяток ребят решили, вооружившись лопатами и топорами, пойти тушить пожар. Заранее обговорив план действий, мы отправились в дорогу. Одни рубили деревья, другие закапывали обугленные ветки, почти до самого утра тушили пожар, и к утру успели затушить почти всё, но из-за возобновившего обстрела нам пришлось уйти. Вторично пришли опять ночью, но тушить было уже почти нечего, турки на сей раз били осколочными снарядами, так что часть работы по вырубке выполнили сами. Мы поняли их замысел. Обычно они поначалу стреляли зажигательными пулями, а затем через несколько часов по тому же месту осколочными снарядами, чтобы убить тех, кто тушит пожары, но тут этот приём у них не прошёл.

Скоро у жителей начались трудности с едой, в основном, с хлебом. Когда его пекли, то делили поровну на всех жителей, теперь уже нельзя было отрывать кусок хлеба, когда захочешь. Каждому в день доставалось четверть буханки, а то и того меньше. Что самое интересное, мы умудрились соорудить мини ГЭС, притащили генератор от автомобиля, в ущелье была небольшая плотина, от которой вода под напором уходила на консервный завод между селами Хархапут и Карачинар. Завод давно не работал, и вода была ему ни к чему. Мы отрезали трубу и соорудили винт, и света в принципе хватало на то, чтобы по ночам играть в нарды. Зарядив аккумулятор, мы пытались настроить папин телевизор, но ничего не вышло, там ничто не ловилось, зато радио работало, ну и магнитофон играл, песни крутили.
Продолжение следует

Карен АГАБЕКЯН

 

Также по теме