Помнить о неродившихся детях

Бывают несчастья, от которых люди каменеют. Обтягиваются скулы, выступают желваки, а в сухих воспаленных глазах плещется дикая, непереносимая боль. Когда ногти до боли впиваются в ладони, когда болят все мышцы тела, голову сдавливает словно обручем, а кровь по жилам течет явственно ощущаемыми толчками. Когда ты, взрослый крепкий мужчина, превращаешься в беспомощного младенца. Когда руки твои, способные скрутить в узел толстый металлический прут, бессильно свисают вдоль туловища.

Именно такое ощущение страшного бессилия пришлось мне испытать, когда выпущенный из Агдама артиллерийский снаряд от пушки «Гиацинт» попал в импровизированный детский сад для детей беженцев из Мартакерта. Когда метался я среди разорванных детских тел и оторванных конечностей в поисках живых. А до этого мне пришлось испытать подобное чувство в Мартакертском районе НКР, в селе Марага, при виде пяти с лишним десятков расчлененных и сожженных трупов армянских детей, стариков и старушек. А еще до этого, в Аскеранском районе, в селе Храморт, в котором мы обнаружили престарелых изнасилованных, а затем и зверски убитых и расчлененных армянских старушек. А еще до этого, в селе Тог Гадрутского района, когда 17 октября 1991 года нелюди в форме азербайджанского ОМОНа вырезали семью Даниелянов. А еще до этого, в Мартунинском районе НКР, при виде вспоротого живота молодой Анжелы, не доехавшей до родильного дома. На ее, ее мужа и их неродившегося младенца беду, дорога к больнице пролегала через азербайджанонаселенное село Ходжавенд… А еще до этого были Геташен, Гандзак, Баку, Сумгаит. Был десятилетний мальчик Нельсон, которого изнасиловал и затем убил, вбив в детскую голову свыше десяти гвоздей, директор школы.

На протяжении уже многих веков каждое поколение армян становилось свидетелем и жертвой турецкой, нечеловеческой жестокости по отношению к армянам. Но самое страшное испытание выпало на долю поколения, имевшего несчастье жить на стыке ХIХ и ХХ веков. Мало кто из них выжил, чтобы рассказать детям о выпавших на их долю несчастьях. Но и мало было людей, способных поверить в услышанное. Ибо человеческий разум отказывался воспринимать подобное.

Вокруг так дико, так варварски дико,                                                                                                            Такая средневековая тьма,                                                                                                                              Что мозгу стало больно до крика,                                                                                                                   Мир сошел с ума!

Немало поэтов и писателей пытались описать ужасы Геноцида армян. Но даже осененные божественным гением Мецаренц и Терьян, Шираз и Севак оказались не в силах справиться с этой неподъемной задачей. В самом деле, как можно было искать рифму рядом с младенцем, сосущим грудь у истощенной и умершей от голода и жажды матери? Как можно было думать о красоте слога рядом с умерщвленной ржавым ятаганом сестрой?

Даже сегодня, спустя 99 лет после общепринятой даты Геноцида армян, мы вглядываемся в документальные кадры тех лет и невольно ищем знакомые лица. И находим! Находим потому, что видим родную кровинушку, потому, что все мы потеряли в те страшные десятилетия родных и близких. Потому, что этот ад нескончаемым горем живет в наших сердцах.

«В нашем роду были убиты все. Спасся только мой дедушка», - эти горькие слова сегодня говорят тысячи, десятки и сотни тысяч армян. Спасся только дедушка. Спаслась только бабушка.

Это же так естественно, что спаслись наши дедушка с бабушкой. Иначе не было бы нас. А сколько потенциальных дедушек и бабушек нашли мучительную смерть в пустыне Тер Зор, сколько из них сгорели в построенных их отцами домах, сколько было зарублено ятаганом, утоплено в реках, повешено на наскоро возведенных импровизированных виселицах?! Сколько было расстреляно, замучено до смерти, удушено в пещерах?

Мы говорим полтора миллиона. И это лишь начиная с 1915 года. А до этого? При прозванном «кровавым» султане Абдул Гамиде. Сколько наших детей не достали руками до звезд, как великий Амбарцумян? Сколько не стали врачами, как Л. Орбели, писателями, как К. Зарян, композиторами, как А. Хачатурян, художниками, как М. Сарьян, поэтами, как П. Севак? Сколько неродившихся армянок были лишены счастья материнства?! Сколько неродившихся отцов так и не получили возможности возделать родную землю, обогреть ее своими натруженными руками? Построить дом, посадить дерево, насладиться общением со своим сыном, нашим неродившимся другом и братом.

Посмотрите на этих людей. Не отворачивайтесь, я требую, не отводите взгляда! Смотрите! Это наши родители и наши дети! Их ведут на смерть. И эту мать с ребенком на руках, и эту девочку, в предсмертном отчаянии заламывающую руки в безответной мольбе к безответному богу. Их много, очень много, приговоренных к смерти безвинных людей. Два миллиона! Не смейте превращать эту цифру в статистику! Наши родители и наши дети достойны поименной памяти. Статистика обезличивает. Память обязывает.

Каждый из нас обязан жить и творить за себя и за своего неродившихся брата и сестры, во имя и на благо армянского народа. Каждый из нас обязан сделать все возможное, чтобы принудить Турцию к покаянию. Внуки убийц и палачей беззащитных людей должны испить до конца горькую чашу раскаяния. Это – наша общенациональная задача. Только тогда упокоятся души наших предков, когда палач - всем своим поганым племенем - на коленях попросит у Мемориала жертвам Геноцида в Цицернакаберде прощения у потомков чудом спасшихся армян. И уберется из наших домов.

***

В годы Арцахской войны, во время очередного обстрела поселка Гадрут, вражеский снаряд убил двух малолетних детей моего друга Альберта. В страшном смятении мчался я в Гадрут, даже не представляя, что я скажу Альберту, какие слова утешения найду я для друга. В Гадруте я крепко обнял друга, прижал его к груди. Слов не было: только невыносимая тяжелая боль в груди. И вдруг Альберт заговорил сам: «Крепись, друг! Мои дети вернутся домой вместе с победой».

После войны Альберт заведовал районным банком, а в его доме важно шагал розовощекий малыш, наш всеобщий любимец, Дитя Победы.

Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН