О Тигране АЙВАЗЯНЕ мы несколько раз упоминали в Восканапате по разным причинам. Он – племянник нашего восканапатца Раздана Мадояна, служит пограничником. В некотором роде – крестный Восканапата. В этот раз, приехав в Ереван, он впервые зашел к нам в редакцию, и упустить случай поговорить немного о его быте и пограничной службе мы не могли.
-Тигран, два слова о себе, откуда родом, как тебя занесло в Арцах?
– Я родился в Ереване, родители тоже. А вот оба деда из Западной Армении. Дед по отцу из села Далибалта Арзрумского вилайета, так что мы с генерал-полковником Г. Далибалтаяном односельчане (смеется). Дед по матери из Буланыха, Муша. А сам я сейчас – арцахец из села Ишханадзор Кашатагского района. И дети мои арцахцы, и внуки арцахцами будут. Это уже окончательно.
– Почему решил поступить на контрактную службу. Где ты служил срочную службу?
– Сначала в Вагаршапате. Не скажу, чтобы нравилось; ни особой дисциплины, ничего. Мать каждое воскресенье белье и еду привозила. И так ко всем ездили. Это давно было, лет двенадцать назад. Потом, месяцев через восемь, часть расформировали, меня и еще несколько ребят направили в Карвачар, на самую границу. Вот там я понял, что такое служба.
– Дедовщины не было?
– Когда только прибыли, несколько старослужащих попробовали права качать; говорят, так в Советской армии было. Но буквально через неделю прислали контрактников, бывших фронтовиков. Они сразу разобрались что к чему, и занялись «воспитанием» этих дедов. Те сразу стали как шелковые. Кормили нас великолепно, я так дома не ел, все было отлично, и на позиции ходили (этим сейчас новобранцев пугают некоторые …), и перестрелки случались. Граница – она ведь с врагом разделяет нас. Войну с турками никто не отменял.
– Расскажи несколько случаев из твоей нынешней армейской жизни.
– Да что рассказывать. Нормальная жизнь, нормальные люди. Разница в том, что там, на границе, нет двуличия, недосказанности – ты за друга, за однополчанина, все сделаешь, потому что знаешь: завтра в бою он тебя прикрывать будет, а ты – его. В армии нет места фальши между людьми. Там тебе в лицо все скажут, и плечо подставят, помогут. Я когда бетонное перекрытие заливал в своем доме, помогать пришли все отрядские, свободные от службы – и солдаты, и офицеры.
У меня семья еще в Ереване была, я приехал на три дня, сына надо было в стоматологическую поликлинику отвести. Я в форме (а форма у нас, пограничников, немного отличается от армейской), жена с сыном у врача. Я вышел на улицу, мимо проходят двое парней, один спрашивает: «Ты откуда, брат?» «Из Арцаха», – отвечаю. Он на шеврон посмотрел: «СНБ?». «Да», – говорю. Он поворачивается к приятелю: «Видишь, правду говорят, что из Арцаха части перебросили, митинг разгонять будут» (В эти дни опять какой-то праздный митинг был). Я вспылил, не выдержал: «Ты что несешь, я из Еревана родом, в отпуск приехал, сына в поликлинику привел, что вы чушь несете, людей нами пугаете». Те извиняться стали.
Вообще тут у вас в тылу чего только не наслушаешься. И перестрелки сплошные на границе, и чуть ли не открытая война идет, и турки наступают. Чушь все это. Кто-то специально панические слухи распускает. Граница у нас действительно на замке. И поверьте, замок крепкий, туркам-то уж точно не по зубам. Они техникой хвалятся: ради бога, все равно она наша будет. Зачем нам за нее платить – пусть турки платят. Нам от этой нефти процент должен ведь идти.
– Ты говорил: строишься.
– Да, хотя честно скажу, тяжело, не сразу получается. Стройматериалы выдали, но их мало, а я основательный дом хочу построить, чтобы и внуки в нем жили. Вот и строюсь потихоньку. Край у нас райский – все есть, только работай. У меня уже и хозяйство свое, скотина есть, деревья фруктовые. Обживаюсь. Я уже отвык от Еревана, не пойму, как вы тут в этой толчее живете… Шум, гам. У нас уже деревья расцветают, тишина. Я в селе 400 драмов два месяца не мог истратить. Мы же друг с другом не торгуем. Это у вас тут все за деньги. А у нас попробуй, заикнись уплатить за литр молока или десяток яиц соседу – месяц с тобой разговаривать не будет. Дети бегают, играют, в гости ходят – полная безопасность, как и должно быть на границе (смеется). За эти два года мой сын уже забыл, что Ереван есть. В школе постоянно какие-то мероприятия, утренники, вечерники… Хорошо у нас: земля, воздух, река… Там мы работаем, чтобы жить, а вы тут живете, чтобы работать…
– У нас, в Восканапате, другая работа. Давай вернемся к началу нашего разговора. Почему ты решил поступить на службу?
– Слова мои не к Восканапату относились, конечно. А тогда, к концу срочной службы, я, молодой-то, дурак, наверное, был… После срочной на гражданку захотелось…Я сейчас об одном только жалею: не надо было после срочной демобилизоваться. Сейчас бы офицером был. Знай я, что в армии так хорошо, вообще бы не демобилизовался. Мы говорим ребятам-срочникам, когда те иной раз ныть начинают: «Демобилизуетесь, только тогда поймете, что такое армия и назад попроситесь. Мы ведь по собственному опыту знаем».
Армия – дело мужское. Когда моего сына спрашивают (8 лет парню), кем он будет, знаете, что он отвечает: «Я не буду. Я уже сейчас, как папа, воин армянский (հայ զինվորեմ)»
-Сколько у тебя детей?
– Пока сын и дочь, осенью ждем пополнения. Погранвойска ведь не только по призыву и контрактниками комплектуются. У нас и своя смена подрастают.
А в армию меня дядя уговорил, Раздан Мадоян, и переехать в Арцах – тоже он. За что я ему благодарен. Кем бы я был в Ереване? Статистической единицей. А в армии я – пограничник, հայ զինվոր՚».
Беседовал Севак МОКАЦИ
