Азербайджан: наперегонки со смертью
«Все в этой республике было ненастоящим…»
А. Деникин. Очерки русской смуты
В этой «республике» действительно все ненастоящее. Начнем с того, что это вовсе не республика. Сразу же после развала СССР эта «республика» вернулась к обычному для узурпировавших власть турок состоянию: средневековой восточной деспотической монархии, в которой подавляется любое инакомыслие, где все подданные готовы своим баям и бекам лизать пятки как в переносном, так и в самом прямом смысле, где власть монарха держится на устрашении и где просвещенным абсолютизмом и не пахнет. Сам монарх, правильнее называть его деспотом-узурпатором, пришел к власти в результате переворота, после чего расправился с теми, кто его к этой власти привел. Его сын унаследовал власть в результате банального подлога, подделав подпись своего мертвого отца. Как бы дико и нееестественно не звучало это для европейского обывателя, это нормальная практика для турок, и ничего удивительного в этом нет. Как только слетела мишура советской идеологии, провозгласившей все народы равными во всех отношениях, дружно шагающими в коммунистическое будущее, всяк вернулся к своему обычаю. Закавказские турки, даром, что уже жили не в Центральной Азии, исключения не составили, поведя себя в соответствии с теми азиатскими привычками.
Антон Иванович Деникин, при всем моем уважении к нему, в одном был все-таки неправ. Закавказские турки повели себя в оккупированной стране так, как единственно и могли повести. Настоящим в этой «республике» является именно поведение турок. У них, безотносительно к их нынешнему местопребыванию, будь то Кипр, Армения, Анатолия или Азербайджанская республика, сохраняется военно-кочевой образ жизни. Общеизвестно: стереотипы поведения наиболее стойкие, и их ломка всегда сопровождается потрясениями для народа. Можно сказать, что изменение стереотипов порождает новый народ.
Так вот, для турок сохраняются кочевые нормы поведения. Племена, не имеющие своей родины, постоянного места обитания, ухоженного, взлелеянного, облагороженного трудом сотен поколений, всегда, выражаясь спортивным языком, играют на чужом поле, поле оседлого народа. Хозяину поля это, естественно, не может нравиться, почему и турки всегда должны быть «к бою и уходу готовы». К бою – чтобы подавить протест хозяев страны, и к уходу, бегству – если это не удастся. Эта постоянная боевая готовность и сформировала такой образ жизни, когда понятия народ и армия совпадают, когда все племя – это одна армия со строгой иерархией, абсолютным подчинением. Когда все войско – племя от мала до велика, когда в боевых действиях участвует все племя, как они сами выражаются «мужского и женского пола, от семи до семидесяти лет» – все, кто способен хоть что-то держать в руке и хоть как-то участвовать в войне. Известно, что женщины монголов шли за войском, подбирая своих и добивая раненых противника.
Такая организация общества имеет свои преимущества: она позволяет при небольшой численности или всего лишь относительном большинстве, а то и вовсе без него, захватывать и владеть чужой страной. Опять сравнение: известна масса примеров, когда хорошо организованная банда в несколько десятков человек терроризирует и устанавливает свои правила в пунктах с населением в тысячи жителей. Происходит это потому, что организованная банда быстро, показательно и максимально жестоко уничтожает всякую смуту в зародыше, расправляется со «смутьянами», предупреждая их шаги, не давая времени опомниться, собраться, сообразить, что происходит. Одновременно вербуются авантюристы, искатели легкой жизни, люди с криминальными наклонностями из числа аборигенов; банда дает им карт-бланш, возможность удовлетворить все желания – от сексуальных до имущественных, не понеся при этом никакого наказания – повязывает кровью.
Именно это произошло и происходит сейчас в Кавказской Албании с прилегающими территориями, именуемой Азербайджаном.
Этот стереотип поведения был полностью реализован турками в Арцахской войне. Сначала они попытались нас запугать традиционным своим методом – устроили резню. Когда мы не испугались, они перешли ко второму этапу: пошли на нас войной. Когда мы сорганизовались и на войну ответили войной, они быстро снялись с места и укочевали от греха (и нас) подальше. Вся военная стратегия турок укладывается в этот алгоритм: устрашение – бой – бегство.
Ожидать в обозримом будущем изменения этой стратегии не приходится – стереотипы вещь живучая.
С остальными народами оккупированной ими территории они поступают так же. Судя по сообщениям, которые приходят оттуда, там сейчас подходит к концу операция устрашения, когда арестовывают и убивают непокорных и, в первую очередь, потенциальных организаторов, которые могут стать очагами растущего сопротивления. Но посеянные ими (успели!) семена бури уже дают ростки: в районах с компактным аборигенным населением – настоящими хозяевами страны – нарастает волна протеста. В соответствии с тактикой устрашения турки пока продолжают свысока относиться к аборигенам, открыто презирать их и, главное, постоянно подчеркивать это – их положение райя, быдла. Еще недавно это проходило; сейчас уже не проходит. Еще недавно турки могли издеваться над лезгинами, талышами, аварцами как угодно – те молчали, или, в лучшем случае, просили: нам бы щелочку, больше не надо; разрешите издавать газету, она будет вести вашу политику, но только пусть выходит на талышском (лезгинском, аварском…). Естественно, уверенные в своей силе турки не позволяли даже и этого.
Однако сама эта волна протеста пока еще не оформилась как война национально-освободительная. Люди протестуют (пока) против экономических условий жизни: протест этот, как отметил Л. Мелик-Шахназарян, пока можно заглушить, переведя его в плоскость чисто бытовых требований, что и пробуют делать оккупанты-турки. Иначе говоря, дать народу хлеба и зрелищ – и народ успокоится.
Народ уже не успокоится – не те времена. У турок так было всегда, и за эти годы ничего не изменилось: правящая верхушка – турки, те же баи и беки (при советской власти они назывались секретарями райкомов, после – министрами и главами исполнительной власти, но суть и стиль правления были и остались теми же) не представляет, как это – быдло взбунтовалось!? И естественно, ни о каких изменениях и помыслить не хочет. С другой стороны, протестуют в основном аборигены – настоящие хозяева оккупированной страны. От понимания того, что за экономическим гнетом стоит гнет национальный – один шаг. Этот шаг лет 100-150 назад мог бы и не быть сделан. Сейчас осознание этого уже приходит: постараются те представители коренного населения, которых турки закупить, запугать, переманить на свою сторону не смогли. Этот процесс, как говорил большой друг турок М. Горбачев, уже пошел.
Сейчас в ответ на хамство и издевательство райя (по сути, так как это мусульмане) пока выдвигают требования, которые пришлые турки могут и частично удовлетворить: сменить главу исполнительной власти, вконец оборзевших чиновников и полицейских. Однако они уже должны понимать (или им должны помочь понять те их представители, которые не куплены турками и настроены патриотически), что замена чиновников не ослабит гнета, что на место одного турка придет другой и этот другой будет не лучше, а скорее хуже прежнего. Что могут быть выделены деньги на развитие, но это будет развитие турок. Иначе быть не может – идеология кочевника других вариантов не приемлет. Вслед за этим должно прийти понимание того, что первопричина бед – не плохой руководитель исполнительной власти или полицейский, а политика турок по ассимиляции или уничтожению коренных народов – национальная политика. От понимания этого факта до вооруженного выступления против пришлых разбойников – национально-освободительной войны – остается всего ничего. Будет крайне обидно для достоинства человеческого и судьбоносно для самих коренных народов Кавказской Албании, если они не воспользуются этой возможностью.
Кстати, эту опасность видят и сами турки. Именно поэтому они массово переселяют жителей из одного района в другой, чтобы везде аборигены из абсолютного большинства стали хотя бы относительным, составили меньше половины населения региона; поэтому они заселяют курдами районы компактного проживания коренных народов. Курды и сами кочевники, их видение мира немногим отличается от турецкого. Кроме этого, переселенцы на новом месте позиционируют себя уже как азербайджанцы: да и аборигенам все равно, кем были переселенцы на прежнем месте – на новом они уже турки. Втянутые в противостояние переселенцы и сами переходят в туркство – это дает им хоть какие-то шансы на выживание во враждебном окружении.
Перед коренными жителями Азербайджана – лезгинами, аварцами, талышами и др. сейчас во всей остроте стоит проблема элементарного выживания. Либо они сохранятся как народы, поднявшись на национально-освободительную борьбу против турок, либо растворятся в турецкой массе, послужив им частично генетическим материалом, частично пушечным мясом в борьбе с теми, кто не захочет для себя такого конца. К сожалению или к счастью, вся письменная история человечества свидетельствует, что независимость – единственный путь сохранения народа, и что независимость не дарят – ее можно только завоевать. Не думаю, что в дописьменный период было иначе. Чем скорее это поймут покоренные нынче турками народы, тем больше у них будет шансов на Победу и на Жизнь. Как известно, история не знает сослагательного наклонения, и переиграть ее невозможно.
Раздан МАДОЯН