Даже и не знаю, что тебе рассказать про войну, сынок. Но ты уже большой. Тебе скоро 15 лет. Ты должен знать…
Война — это всё.
Война — это боль. Много боли…
Боль от потерь родных, близких, друзей…
От того, что ты смотришь в глаза их матерей и отцов. Видишь в них немой укор… Сердце у тебя сжимается так, что… Ну, как тебе объяснить?!
Проще под танк броситься, чем смотреть в эти глаза.
Война — это радость.
Когда после долгого отсутствия ты возвращаешься домой, знаешь, кто обычно первым открывает дверь или встречает тебя у калитки?
Мама…
Поразительно, но мамы чувствуют всё. «Куда тебя ранило?».
Отец, как всегда, скупой на похвалу и проявление чувств, пожмет руку, обнимет крепко и пойдет по своим делам.
Мама не отходит от тебя ни на шаг. А отец все бродит где-то… «Папа, сын вернулся…
Живой… А ты даже сейчас не проявляешь своих чувств», — бросаешь в сердцах упрек. А ночью просыпаешься от того, что кто-то гладит тяжелой рукой твои волосы.
Отец…
Он отворачивается и встает с колен… Ты успеваешь заметить слезы в его глазах и понимаешь, как трудно ему бывает оставаться невозмутимым. «Спи, сынок. Я рад, что ты вернулся». И прижимается к тебе мокрым от слез лицом.
Война — это дружба.
Это дружба, скрепленная кровью. Дружба до самой смерти…
Ты же знаешь Доктора… Его брат погиб.
Во время боя им пришлось отойти с занятых позиций. Противник наседал. Друга сразила пуля. Брат, увидев, что тот упал, остановился и стал вытаскивать его. Когда противник подошел совсем близко, брат вступил в бой.
Отряд ринулся в контратаку. Так и нашли их… Брата, до самой смерти прикрывавшего своего погибшего друга.
Война — это смех.
Да, да! Без этого никак… Шутили много. Прикалывались. Многие из этих приколов в нормальной жизни не вызвали бы и улыбки. Некоторые розыгрыши были просто смертельными. Иногда смеялись даже над раненым товарищем. Вместе с ним.
Был один. Выпив лишнего, он заявил, что наложит кучу прямо на глазах у противника…
Отговаривали… Залез на бруствер, повернулся задницей в сторону врага и приступил к делу. Снайпер тоже, видать, был с юмором. Подождал… И как только чудик начал свое дело, всадил пулю ему в ягодицу. Тот, со спущенными штанами и новой дыркой в заднице, грохнулся в окоп… Когда увидели, куда он ранен, то хохот стоял на весь передний край. Да и противник периодически интересовался, как тому живется с новой дыркой в заднице.
Правда, смеялся враг не долго. Через пару дней он был отброшен на несколько километров.
Война — это грусть.
Грустили все… Кто-то от того, что не сбылись его мечты. Кто-то от того, что оставил девушку и вот сейчас обнимает автомат. Кто-то грустил по дому…
Все грустили по дому. А вернемся ли?!
Кто-то грустил, потому что не может попасть домой к рождению ребенка. Но больше всего грустили, когда вспоминали погибших.
Война — это проклятия.
Проклятия матерей, отцов. Проклятия бойцов. Они проклинали всех: себя, командиров, военкомов, противника…
А еще проклинали Бога, увидев изувеченные трупы стариков, женщин и детей…
Война — это благодарность Богу.
Она звучала чаще. В окопах, после интенсивного артобстрела. В блиндажах, после того, как с боевого задания вернулись все.
Благодарность матерей и отцов, к которым возвращались сыновья…
А еще, пусть не покажется тебе это странным, благодарили Бога за то, что удавалось отбить погибших у врага и вернуть их тела родителям.
Война — это страх.
Никогда не верь тому, кто говорит, что он не боялся… Боятся все.
Страх присутствует везде: в неясном силуэте в окне, в шорохе травы, в шевелении кустарников… Во всем.
Просто каждый старался загнать его поглубже, чтобы, не дай Бог, он не выскочил наружу в самый неподходящий момент. Тогда, считай, все пропало… И сам погибнет, и других за собой потянет.
Страх появлялся до боя, в минуты ожидания.
В бою страха нет. Все на автомате. Как учили. Как учился… Он придет и после боя. Но этот страх побороть легко.
Война — это жизнь и смерть, сынок.
Смерти много. Она во всем.
Кружится над головой, и никогда не знаешь, откуда она придет.
Но стоило появиться Жизни, как про нее забывали…
Шли бои. Одному из бойцов сообщили, что у него сын родился. Жизнь вошла в сердца солдат. И как будто нет войны, нет выстрелов, артобстрелов.
Жизнь, сынок, убирает все плохое. Пусть на время… Но и смерть тоже убегает от нее прочь.
Война, сынок, дело плохое. Тот, кто видел войну, никогда не скажет: «На войне хорошо».
Мой дед, прошедший Великую Отечественную, всегда за столом поднимал тост: «За мирное небо». Тогда, пацаном, я этого не понимал. У нас всегда мирное небо, за что тут пить?!
И лишь сейчас, поднимая тост «За мирное небо», я понимаю, о чем говорил мой дед.
Сергей НАГОРНЫЙ