Цивилизационная несовместимость – 2

Из серии «О Войне и Победе»

Знаменитый исследователь древней истории кочевых племен, Э.Д. Филлипс, в книге «Монголы. Основатели империи великих ханов» писал о традициях похорон монголов: «Захоронения ханов (тем более, рядовых членов племени, кочевники монголы – Л.М.-Ш) прятали под дерном, не оставляя никаких знаков на могиле (и она зарастала травой без следа)». Для оседлых народов подобное отношение к усопшим выглядит кощунственным, одна следует понимать, что сокрытие места погребения исходило не от недостатка уважения, а от образа жизни. Беспрестанно кочующие монголы не были привязаны к земле, у них не было чувства родины, и им не хотелось, чтобы в их отсутствие кто-либо надругался над могилой или ограбил ее. Но может быть, подобные похороны были присущи лишь монголам? Выясняется, что нет.

Скрывали следы захоронений все, без исключения, кочевые племена: туареги в Сахаре, бедуины в Аравии, индейцы а Америке, турки в Туране… Вот что пишет известный туркменский писатель и сценарист Тиркиш Джумагельдыев («Дружба народов», №6, 2001): «Да, были времена, когда туркмены кочевники сами желали, чтобы могильные холмики исчезали как можно быстрее. Более того, при переезде на новые кочевья они иногда даже пускали по кладбищу овец, чтобы те утаптывали могилы. И на то были свои причины. У туркменских племен, которые постоянно мигрировали между Каспием и Амударьей, все, начиная с жилищ, было приспособлено к условиям кочевой жизни. На всем стояла печать временности». А вот как Т. Джумагельдыев рассказывает об армянском кладбище: «Один туркмен как-то побывал на армянском кладбище и, вернувшись к себе, с восторгом рассказал сородичам обо всем увиденном, в конце добавив: «Ну, просто умереть захотелось!» У меня нет ни малейших сомнений в том, что сказано это было совершенно искренне».

Трудно сказать, насколько глубоко осознал туркменский деятель, переживающий за заброшенное состояние кладбищ своих соплеменников, на которых нет могильной плиты, указателя имени покойного, или даже деревца (как и на кладбищах турок, уйгуров, киргизов, казахов…), причины столь «безразличного» отношения туркмен к могилам родных и предков. Но он очень близко подобрался к правильному ответу. Туркмены, как и все кочевники, привыкли отступать перед климатическими и внешними вызовами. Это – не трусость, это – способ выживания. Будет возможность и целесообразность, они вернутся, нет – какая кочевнику разница, где найдет пропитание их скот? А вечное брожение по лишенной ориентиров местности налагало свой отпечаток не только на мировоззрение, но и на быт.

Кочевой образ жизни – это цивилизация. Не стоит воспринимать это слово как исключительно признак высокой культуры в современном понимании этого слова. Мне уже приходилось писать, что цивилизация – это исторически сложившийся поведенческий комплекс, включающий в себя образ жизни, мышления, быта, этносоциальных отношений, правового института, моральных и духовных ценностей, культуры и религии народа. Кочевая цивилизация немало подарила миру, привнесла в него собственные краски. Ей необходимо отдать должное. Вместе с тем, необходимо учитывать, что кочевая цивилизация антагонистична цивилизации оседлых народов. Собственно говоря, кочевничество и оседлость – две взаимоисключающие метацивилизации, внутри которых каждая нация обладает индивидуальными особенностями, не выходящими за грани метацивилизации.

Все нации обладают собственной цивилизацией, но цивилизационные воззрения любого народа умещаются в одной из двух дуальных метацивилизаций. Она мало или вовсе не зависит от религии, религия – лишь одна из составляющих цивилизации. И далеко не самая главная. Вновь обратимся к статье Т. Джумагельдыева: «…ни в одном мне известном мусульманском каноне не говорится о необходимости скорейшего исчезновения могил. Более того, при посещении крупнейших мировых центров ислама я видел великолепные мавзолеи, сооруженные прямо на могилах усопших. Так что наши туркменские муллы, когда они твердят о желательности исчезновения могил и запрещают на кладбищах деревья, просто еще раз расписываются в изъянах собственной просвещенности…» Скорбя о том, что на туркменских кладбищах могильные холмики недавних захоронений уже «почти сравнялись с землей», Джумангельдыев, как представляется, считает это особенностью туркменского менталитета и влияния ислама.

То, что ислам не препятствует уважать память усопших, подтверждает и сам автор, видевший в исламских странах мавзолеи. Проблема, конечно, не в религии, а в цивилизации. И можно с абсолютной уверенностью утверждать, что ухоженные кладбища Джумагельдыев видел в странах с преимущественно оседлым населением: Иране, феллахских регионах Ирака и Сирии, или, например, в населенных коренными народами, в том числе и отуреченными, районах Азербайджана.

Кладбища и могилы – лишь один из внешних, бросающихся в глаза атрибутов цивилизаций, демонстрирующих уважение к умершим. Кочевники, скрывающие могилы своих родных, тем самым спасали их от грабителей-мародеров. Кочуя по степи, они, естественно, не имели возможности оберегать могилы, ухаживать за ними. А могильный холмик или могильная плита становились бы лакомой приманкой для других кочевников, которым выпадет через определенное время оказаться в этих местах. Отмечу, что и сегодня во многих местах проживания кочевых народов считается, что могильный холмик должен быть столь незаметным, чтобы к сороковому дню смерти человека его невозможно было найти.

Иное дело – оседлые народы. Они могли себе позволить иметь кладбища, превращать их в почитаемое место, сажать там деревья и ухаживать за ними. Таким образом, почитание предков отразилось у кочевых и оседлых народов в разных, взаимонеприемлемых традициях. И если кочевники придумывали все новые способы уничтожения следов захоронений предков – выпас овец! – то оседлые народы, например, армяне, в своем почитании могил предков практически достигли совершенства форм в создании уникальной национальной малой архитектуры – хачкаров (надгробных крест камней).

Различные формы почитания памяти предков и отношения к их могилам лишь на первый взгляд имеют исключительно «прикладной» характер: в действительности они формируют отношение к территории, на которой похоронены предки. Если у кочевых народов воспоминания о месте захоронения родных и близких заканчивались вместе с исчезновением следов самих могил, то у народов оседлых кладбища формировали понятие «Родина». Не случайно оседлые народы веками сажали на кладбищах деревья, чего по сию пору не увидеть на кладбищах кочевых народов, в том числе и осевших на земле. Дерево – олицетворение оседлости, врастания в землю: оно символизирует жизнь, связь времен и поколений. В древних религиях многих народов мира дерево имело сакральное значение, являлось объектом поклонения. Следы этих верований остались в народной памяти. Древо жизни – важнейшее составляющее мифологических преданий и верований у многих народов мира. И по сей день как христиане, так и мусульмане, обращаются к дереву с молитвами, привязывая к его веткам платочки. Добавлю также, что в Армении, недалеко от Армавира, была священная платановая роща, по шелесту листьев деревьев которой гадали оракулы.

Но, давайте еще немного почитаем Т. Джумагельдыева: – «В наших селах туалеты как таковые стали появляться лишь в середине 60-х годов. А до этого по нужде ходили в высохшие арыки, за кусты, если они имелись, а если нет, то просто прикрывались подолом халата: сиди себе и спокойно делай свое дело, никто не удивится».

Джумагельдыев объясняет это тем, что «планировщики застройки туркменских сел, развернувшейся в 30-е годы (ХХ века – Л.М.-Ш.), просто-напросто забыли нанести на свои схемы туалеты». Объяснение одновременно и наивное и неуклюжее: при необходимости любой человек способен вырыть яму и соорудить закрытое помещение во дворе или в саду – в туркменских селах все дома снабжены приусадебными участками. Мне не раз доводилось видеть – в 70-х и даже в 80-х годах прошлого века – казахов, киргизов или туркмен, справлявших естественную нужду на открытой местности… рядом с туалетами. Дело не в отсутствии нужников, а в многовековом быте кочевников: в степи и пустыне людям негде было укрыться, вследствие чего атрофировалось (или не зародилось) чувства стыда при отправлении естественных надобностей. Да и туалеты кочевникам были не к чему: справил нужду и пошел дальше, оставив позади себя и своего племени «благоухание» человеческих отходов. Оседлый человек подобного отношения к окружающей среде позволить себе не мог. Он никуда не уходил (его предки жили на этой земле, его потомкам жить здесь), что требовало от него соблюдать чистоту и санитарию. Но в чем Джумагельдыев абсолютно прав, так это в том, что жить в деревнях туркмены (а также казахи, закавказские турки, большинство киргизов и так далее) начали лишь в 30-е годы ХХ века, когда кочевой образ жизни в СССР был запрещен законодательным путем.

В отличие от центральноазиатских кочевников, оставшихся жить в привычных условиях степи, турки – закавказские и анатолийские – перебрались в Переднюю Азию и Южный Кавказ достаточно давно, что не могло не отразиться на их быте. В 30-е годы прошлого века руководство СССР в законодательном порядке «усадило» закавказских турок (как и туркмен) на землю, в отличие от Турции, в которой отдельные племена по сей день ведут кочевой образ жизни. Тем не менее, нельзя не признать, что их быт существенно отличается от быта кочевников Центральной Азии, да и той же Аравии. Но изменение быта не способно влиять на цивилизационное воззрение. Бытие не определяет сознание – К. Маркс был неправ. Бытие способно лишь изменить внешний фасад жизни этноса, например, заставить их пользоваться туалетами или завязывать галстуки. Будь это не так, турки давно уже ассимилировались бы в Германии. Да и события в Сумгаите и Баку в 1988 и 1990 годах никак не подтверждают правоту Маркса.

ЛЕВОН МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН

Продолжение следует

 

Также по теме