Проклятые годы. Дни безысходности

Voskanapat.info продолжает воскресные публикации отдельных глав книги Ерванда ОТЪЯНА “Проклятые годы” в переводе Раздана МАДОЯНА

Из главы IV

Дни безысходности

Я вернулся к себе домой и, хоть меня никто не спрашивал и не беспокоил, не ходил в редакцию и ничего не писал для “Жаманака”.

– Подождем немного, посмотрим, что дальше будет, – передал Саргис-эфенди.

Между тем положение в К-поле становилось все хуже. С одной стороны, непрерывно росли цены, с другой – надо всеми висел дамоклов меч мобилизации. Война продолжалась, и не было никакой надежды на ее скорое окончание.

20 мая (по старому стилю) в газетах был опубликован следующий закон:
“Статья 1. Исходя из законов военного времени, командующим армиями, командирам воинских частей и подразделений, их заместителям, а также командирам полевых и фронтовых частей и милицейских формирований дано право прибегать к самым жестким мерам наказания с применением оружия для прекращения и искоренения любых действий, совершаемых жителями в какой бы то ни было форме, будь то нападения с применением оружия или сопротивление, направленных против защиты родины и ее спокойствия, выполнения решений правительства

Статья 2. Исходя из военной целесообразности или в предупреждение шпионажа и предательства, командующим армиями, отдельными войсковыми частями дано право, при наличии малейших подозрений, высылать население сел или городов как полностью, так и группами в другие местности и поселять их там”.

Закон этот, состоящий всего из двух статей, стал смертельным приговором для полутора миллионов Армян.

Тогда мы не смогли осознать всей величины катастрофы. Хотя было понятно, что угроза выселения относится к Армянам, мы надеялись, что оно коснется только жителей кавказской прифронтовой полосы.

Если не ошибаюсь, по времени это соответствовало ванским событиям. Преследование солдат-Армян, убийство Ишхана** и Врамяна**, другие беззакония взволновали Армян и заставили их подняться на борьбу.
Между тем Армяне Кавказа, идя в авангарде русских войск, уже входили в Эрзрум и Ван. Слухи об этом, перевранные, обрывочные или преувеличенные, доходили до К-поля.

Рассказывали, что Талаат-паша сказал армянским депутатам, в частности, Зограбу и Вардгесу (Серенгуляну**):
– На кавказском фронте мы пока не воевали с русским врагом. Мы воюем только с Армянами.

Рассказывали также, что после объявления войны России Талаат сказал Вардгесу:
– Теперь Армяне должны показать себя и доказать, что они действительно с нами.
– Каким образом? – спросил депутат от Эрзрума.
– Создавая отряды чете* (здесь – ополчения) и помогая нашей армии.
– Однако, – возразил Вардгес, – как мы можем сделать это, если вся молодежь в армии, а у оставшихся нет оружия… Дайте нам хотя бы оружие и коней, тогда, может быть, мы сможем что-нибудь сделать.
Такой уклончивый ответ не удовлетворил Талаата, который опять обвинил Армян в пособничестве Русским.

Известно, что после первого освобождения Армянами Вана его опять заняли турки.
В это самое время патриарх Завен посещает военного министра Энвер-пашу.
– У меня для вас хорошая новость, – говорит ему министр. – Мы взяли Ван обратно.
– Я очень рад, – отвечает патриарх.
– Вот только, – продолжает министр, – в городе не осталось ни одного турка.
– Мне очень жаль, – добавляет патриарх.
Все эти истории, которые обычно доходили до нас преувеличенными или обрывочными, только усиливали общую тревогу.
Никто уже не сомневался, что мы стали бельмом в глазу правительства, что оно совершенно не доверяет Армянам и ищет повода – или хочет создать его – для расправы с нами.
В К-поле ужас овладел людьми до такой степени, что более-менее имущие семьи начали потихоньку перебираться в Европу, потому что Армянам, в частности, женщинам и невоеннообязанным, выезд из страны пока не был запрещен.

……………

Утром на улице, когда я шел от Таксима, увидел идущего впереди меня Воскана-эфенди Мартикяна.
Я слышал, что он подал в отставку и собирается уезжать в Европу. Я знал также, что его поведение и позиция не нравились многим в министерстве и что он был под подозрением.
Учитывая все сказанное, я подумал, что, может быть, ему лучше не заговаривать с таким подозрительным человеком, как я, и решил, не здороваясь, пройти мимо, словно мы незнакомы.

Воскан-эфенди остановил меня.
– Ты почему проходишь, не здороваясь?
– Решил, что так может быть лучше для нас обоих, – ответил я.
– Неужели теперь два Армянина не могут поздороваться на улице?
– Не знаю…
– Куда идешь?
– В редакцию.
– Если есть время, давай прогуляемся, поговорим.
– С радостью, если это не создаст вам сложностей.
И мы вместе повернули к Таксиму.

Говорили, конечно же, о сегодняшней ситуации, в частности, о нашем положении.
– Эти люди, – сказал Воскан Мартикян, – поставили себе целью уничтожить нас морально и физически. Первого оно достигли, выслав из К-поля всех интеллигентов…
– Высылка не уничтожение, – возразил я.
– Да, если есть вероятность возвращения, – продолжил Воскан Мартикян, грустно склонив голову.
– Часть вернулась…
– Всего несколько человек. Хочешь правду? Я до сих пор удивляюсь тому, что они вернулись…

Потом продолжил, переведя разговор на меня.
– Ты, к счастью, дешево отделался.
– Да, благодаря случайности. Вы думаете, мне больше ничего не угрожает?
– Нет, гонения на интеллигенцию пока прекратились. Сейчас очередь коммерсантов, промышленников… Они должны забрать наши богатства. Не знаю, что они собираются предпринять, но знаю, что не остановятся ни перед чем. Они пойдут на все, понимаешь, на все!
В устах Воскана-эфенди эти слова прозвучали особенно зловеще.

Через несколько дней бывший почтовый министр уехал из К-поля.
Утром 21 июня мы узнали, что повешены двадцать гнчакянов. Это известие повергло в ужас всех Армян К-поля.

…………. В июне уже шла депортация из восточных вилайетов; доходящие до нас куцые и отрывочные сведения повергали всех в ужас. Мы пока не знали определенно, каковы масштабы этой преступной акции, но на слуху уже было зловещее название Дейр-эз-Зор как место ссылки армян.

С замиранием сердца мы ждали исхода боев за Дарданеллы, надеясь на то, что открытие проливов и появление флота Антанты у К-поля спасут нас от подступающей опасности – больше надеяться было не на что.

………… В конце июля мы узнали об аресте Абика Мупахеджяна, его заключении в тюрьму и высылке несколько дней спустя. Тогда же арестовали нескольких моих знакомых торговцев – Гарегина Адамяна, Х. Херпекяна, Левона Аджемяна. Их сослали вместе с Мупахеджяном.
Потом услышали об аресте и ссылке Акоба Тер-Акобяна.

Куда их всех ссылали, что с ними будет – мы не знали.
Повсюду ходили зловещие разговоры. Говорили о резне, о виселицах.
Зограб и Вардгес были сосланы вместе, и о них не было никаких сведений.
Потом мы услышали, что они оба убиты.
О смерти Зограба его жену официально известил Талаат телеграммой: “Со скорбью сообщаю, что Ваш супруг умер в Урфе от сердечной болезни”.

Все эти аресты, ссылки, убийства повергли в ужас Армян К-поля.
Каждое утро начиналось с одного и того же вопроса:
«Кого сегодня заберут и сошлют?».
Каждый день на мосту видели группы Армян, которых под охраной полицейских вели на пароход в Хайдар-паша, откуда их сажали на поезд и гнали в Измит и еще дальше.

Также по теме